Людвиг Млокосевич умер в 1909 году в окрестностях аварского аула Чорода в Дагестане

В августе 1909 года в Дагестане, недалеко от аварского аула Чорода, на берегу реки Джурмут-ор, в возрасте 78 лет умер житель Лагодехи, натуралист Людвиг Францевич Млокосевич.

О Млокосевиче  я писал многократно и, чтобы не повторяться, отсылаю тех, кто еще её не знаком с этой выдающейся личностью,  к своим прежним публикациям.

В своих путешествиях по Кавказу Млокосевич  почти   ежегодно посещал  Чороду. Разбивал поблизости с аулом, в ущелье реки Джурмут-ор,   палатку и жил  в ней неделями.  Днём исследовал природу окрестностей, систематизировал свои записи и сборы,  а вечерами приходил в аул, к своим друзьям. У них же нередко гостил по многу дней, оставался на  ночлег.

Смерть застала Млокосевича на берегах реки Джурмут-ор

Чородинцы, для которых все люди славянского типа тогда были русскими, называли Млокосевича   "русским кунаком". И ещё - «Старшилесничи», из-за занимаемой Млокосевичем должности старшего лесничего Сигнахского уезда.  При этом многие жители Чороды полагали, что Старшилесничи – имя их лагодехского кунака.

Млокосевич  отвечал чородинцам таким же гостеприимством. Не было базарного дня, чтобы возле его дома не стояла пара-тройка  лошадей. Это заезжали к нему в гости его чородинские друзья и знакомые. Когда по делу, когда просто так – поинтересоваться здоровьем, передать приветы и гостинцы, посоветоваться или попросить помощи.

Как-то Млокосевич узнал, что в горах, в знакомой ему семье, произошло несчастье. Родители погибли, и их сын, Ибрагим, остался сиротой. Недолго думая,  Людвиг Францевич забрал  мальчика  в свою и без того немалую семью.

Мне было лет десять, когда я впервые услышал об этой истории. В то время Ибрагим уже был  зрелым мужчиной  лет  пятидесяти и  жил недалеко от входа в воинскую часть, на  нынешней улицы Мепе Тамар (Царицы Тамары).  У него был  деревянный,  крытый дранкой дом, как две капли воды похожий на дом  приёмного отца.  Во дворе  Ибрагима росла  магнолия, и, как только она зацветала, мы, ребятня,  ходили  полюбоваться ею

На перевальный хребет нас доставил Шарабуддин Хочберов (справа )

гигантскими, пахнущими романтикой далёких стран  цветами.  Вот тогда-то  я и увидел  «дядю Ибрагима».  Среднего роста, худощавого, малоразговорчивого человека. Прочитав в наших глазах немую мольбу, он, помню,  молча  сломал с дерева несколько  цветущих веток и вручил нашей компании. Откуда  он родом, Ибрагим? Может, тоже из Чороды?

Чорода, Чорода… Аул с волшебным именем. Когда я узнал, что Млокосевич умер в Чороде, мне нестерпимо  захотелось побывать в этом ауле. Увидеть улицы, которыми  ходил Людвиг Францевич,  остоять  на месте, с которого воспарила в вечность его душа… И жила во мне  надежда, слабое чувство, что увижу, быть может, там  людей, которые помнят  Млокосевича живым.

На перевальном хребте. В левой части снимка, рядом с человеком в бурке, слева направо:Пётр Леснов, Пётр Згонников, Аркадий Гойден

На дворе стоял сентябрь 1989 года.

В столицах шумели,  разоблачали и митинговали… Пахло грозой и близкими переменами. А в Лагодехи, погруженном в нирвану тихой осени, три человека ломали голову: как им добраться до далекой, заоблачной Чороды?  Люди эти – мой друг,  писатель и журналист, исследователь краевой истории Царских Колодцев (Дедоплис-Цкаро), москвич  Пётр Леснов. Пётр родился  в Цители-Цкаро, называвшемся  в 19 веке Царскими Колодцами, и, как многие рождённые в Грузии русские, всё никак не мог оторваться от своей грузинской родины.  Петра тронула моё заветное желание, и он, приехав в очередной отпуск на родину, с радостью принял моё приглашение. Вторым был местный лагодехский парень  Аркадий Гойден, сын моего друга Владимира Гойдена. Аркадий несколько раз поднимался в  Чороду и был единственным среди нас, кто знал дорогу к аулу с перевального

Грунтовая дорога из Белокан достигала высшей точки перевального хребта и обрывалась. Далее, в  глубь Дагестана, вела только конно-пешая тропа...

хребта. Третьим был я, автор этих строк.

Забросить нашу команду из Белокан до перевального хребта взялся мой друг, белоканский аварец Шарабуддин Хочберов. Шарабуддин в то время работал в Белоканской геологоразведке водителем грузовика и почти каждый день поднимался на перевал. Собственно,  без него я бы никогда и не побывал  в Чороде. Именно он разыскал  там человека, чей дедушка был другом Млокосевича.  И мы шли не просто в Чороду, мы шли к этому человеку, - к  Омару Сулейманову. А Омар в этот день  ждал нас.

Ранним утром мы выехали из Лагодехи в Белоканы, выпили у Шарабуддина ароматного индийского чая,  а к обеду его грузовичок, фыркая и подвывая на крутых подъёмах, доставил  нас на перевал, за которым начинался Дагестан.

Над перевалом висели  низкие тучи и сыпало снежной крупой. Здесь грунтовая дорога обрывалась, переходя в тропу, по которой нам предстояло пройти больше десятка километров.  Мы попрощались с Шарабуддином и отправились в путь. Потемнело как-то неожиданно быстро, а вскоре горы и  вовсе погрузились в кромешную тьму. После того, как мы, с трудом

Чорода, 1989 год. Дом Пирдас Омаровой

преодолев холодную и довольно бурную речку, увидели, как наш Дерсу Узала - Аркадий - в растерянности  озирается по сторонам, стало ясно – мы заблудились.

Спасение пришло от прекрасной незнакомки. Вначале в темноте раздалось негромкое лошадиное ржание, а потом выплыл силуэт всадницы. Это молодая чородинка возвращалась из Белокан домой,   и  едва не наехала на наш продрогший и унывший квартет.   Узнав, что мы гости Омара Сулейманова, она   довела нас прямо до ворот его дома.

Радости Омара не было предела. Мы всё никак не могли наговориться и лишь поутру, когда над горами забрезжил рассвет,  Омар отвёл нас на второй этаж, остворил дверь в лучшую из своих  комнат и, окинув её взглядом,  сказал: «Старшилесничи спал здесь!»

Подарки Млокосевича своему чородинскому кунаку Сулейману Омарову -  тульский самовар и голландская пороховница

Старые часики показывали шесть утра, я коснулся головой подушки, но долго не мог уснуть от стонов и похрустываний старого дома. В десять утра меня разбудили голоса во дворе, какие-то нясные звуки. Аул давно проснулся,  бодрствовал и Омар. За  чаем с горячей сырной лепёшкой, он продолжал вспоминать слышанное  в детстве  о Млокосевиче.

- Восемьдесят лет прошло… Все,  кто его знал,  умерли.  В Чороде осталась всего одна женщина, ей сейчас  девяносто восемь, она знала Старшилелесничего и может что-то о нем рассказать.  Правда, она  совсем слабая, не ходит, лежит всё время в постели…

Мы вышли со двора Омара, и он повел нас  в гору,  по размытой, похожей на русло реки, улице. Через пять минут мы вошли в дом,  в котором  жила старейшая жительница аула Пирдас Омарова.

Ах,  Кавказ, ах, родной!… Нигде я больше не видел, чтобы так любили и уважали стариков, как в твоих горах и долинах.

Пирдас Омарова, иссохшая, немощная, лежала в самой светлой, самой солнечной  комнатенке, окруженная вниманием и заботой  близких людей.  Большой портрет Млокосевича, что я привёз с собой, оказался бесполезным, - зрение давно покинуло Пирдас Омарову.  «Млокосевич, - кричал полуглухой женщине Омар, - Млокосевич!». Никакой реакции.  Она встрепенулась, лишь услышав  «Старшилесничи», и едва заметная улыбка раздвинула её губы.

 - Я помню  его, - были её первые слова.  – Мы его очень любили. Зимой он всегда разрешал нашим людям пасти овец внизу, на Алазани…

Нет для человека гор, кормящегося от овцы, животного более дорогого, чем это безропотное, в кучерах шерсти блеющее животное.  Зимой,

Пирдас Омарова, 98 лет. Помнит, как в Чороду приезжал Млокосевич, помнит, как он умирал. Чорода, Дагестан, 1989 год

которая в горах длится шесть месяцев, на прокорм овец не хватит никаких летних заготовок. Спасение – внизу, в зимних долинных пастбищах, называемых аварцами кутаны.  Пока был  жив Млокосевич, чородинцы гоняли  овец на  приалазанские пастбища, а весной, когда в горах проклёвывалась травка, перегоняли обратно. С выходом Млокосевича на пенсию, а, тем более,  с его смертью,  с зимними выпасами начались сложности.

- В Чороду он привозил платья и платки, дарил их женщинам и детям. Мужчинам дарил порох и пули. Видите, -  Пирдас показывает на деревянный чемоданчик, стоящий на полке над кроватью, -  в нем он как-то привёз  моему брату много пуль и пороха. Женщина немного  помолчала, отыскивая в памяти образы давно минувшей жизни. - У него был фотоаппарат,  тогда это была редкость. Он без конца снимал наши свадьбы, невест, мужчин в национальные нарядах.

Несколько раз Пирдас Омарова подростком приезжала в Лагодехи с родителями.  Ночевали у Старшилесничего.  Как-то Пирдас потихоньку вошла в кабинет хозяина и увидела на шкафу

Слева направо: Азиз Магомедов и Омар Сулейманов. Чорода, Дагестан, 1989 год

толстую книну в красивом переплёте. Открыла – а там бабочки. Много, разные и очень красивые.

Родители привозили  Старшилесничему свои нехитрые подарки: сыр, шерсть. А он, когда они уезжали,  давал им мёд  с собственной пасеки, виноградную водку, продукты в дорогу.  Со смертью Старшилесничего дружба семьи Омаровых с  семьёй Млокосевича  не прервалась. Пирдас помнит, как однажды тяжко заболели её родители. Дочери Млокосевича - чородинцы называли их барышнями - немедленно  поднялись в Чороду,  забрали больных  и выхаживали их у себя в лагодехском доме более двух месяцев.

- И Старшиесничи  лечил наших  людей,- поддерживает тему  Омар Сулейманов. - Отец мне рассказывал, как он лечил одного чабана. Привёз ему чеснока, хиноина и целые сутки просидел рядом, пока тому не стало лучше.  А когда мой отец в 16 лет заболел туберкулёзом, дед повёз его  Лагодех, к  Млокосевичу, и тот устроил его в Тифлисе  в больницу. Спас он моего отца…

Дедушка Омара Сулейманова - Сулейман Омаров - был лучшим другом Людвига Млокосевича. Как самую ценную реликвию  хранит в своём доме  Омар Сулейманов подарки Млокосевича его дедушке – тульский самовар и   голландскую керамическую пороховницу. Стоят они в красном углу дома, рядом с портретом Шамиля.

Помнит семейные рассказы о Млкоосевиче и   68-летний Азиз Магомедов. Его дедушка Магомед Мусаев  также   дружил  с "русским

Омар Сулейманов на месте смерти Людвига Млокосевича.  1989 год, Чорода

кунаком " из Лагодехи.

-  Отношения Млокосевича с чородинцами были очень хоро­шими,- говорит он.- Младшие его почитали  за  отца,  старшие -  за брата.

Когда на берегу реки Джурмут-ор,  окруженный  сыновьями, умирал Людвиг Млокосевич, Пирдас Омарова носила ему пищу, Сбегала с высокой горы в ущелье, где на левом берегу реки стояла палатка, и ставила возле неё сулчэд, мясо, айран.  Как сейчас она помнит тот день, когда почти все взрос­лые мужчины отправились в Лагодехи, чтобы проводить своего  друга в последний путь.

- Вера была разной, но на дружбу это никак не влияло,  - вступает в разговор  местный учитель географии и биологии  Алиев Малламогамед Ибрагим. – Я много слышал от своих стариков об этом удивительно добром и отзывчивом человеке.  Это от того, что он любил Дагестан.  Или просто любил людей...

Установка памятника Людвигу Млокосевичу. Слева направо: Иманшапи, сын Омара Сулейманова, Омар Сулейманов, Пётр Згонников, Василий Владыкин и  Гоги Додашвили. Чорода, 1990 год

На прощание Омар Сулейманов поделился своей мечтой: поставить памятник Людвигу Млокосевичу.

- Это и мечта, и долг.  Памятник хотел установить ещё  мой дедушка, но что-то ему помешало. Перед смертью он завещал отцу выполнить его желание, но и отец не смог. Он не знал фамилии Старшилесничего, он не знал, что писать на камне… Я стоял у постели моего отца в его последние минуты.  "Мой отец не смог, и я не смог, - сказал он мне,  - сделай это ты". Я ходил в Лагодех, спрашивал про Старшилесничего, искал его барышень, но никто не мог меня понять.  Я вернулся домой, так и не узнав фамилии. Все эти годы  на душе тяжесть носил. Возраст, видите,  не малый, в любой момент могу уйти, а завет деда и отца так  и не выполнен.  Спасибо Вам, сняли Вы с меня эту тяжесть. Сейчас памятник точно будет.

Я молча вырвал из блокнота листок и, продавливая кончиком карандаша бумагу, написал: «Млокосевич Людвиг Францевич 1831-1909".

В тот же день мы поблагодарили нашего хозяина и его жену Патимат за оказанное гостеприимство и отправились в обратный путь.

Через неделю я улетел из Лагодехи домой, в Харьков

Памятник Млокосевичу установлен. Слева направо: Пётр Згонников, Омар Сулейманов, Молламагомед Алиев. Чорода, август 1990 год

А через три месяца, в декабре 1989-го, пришло  письмо из Чороды. "Благодарный Омар Сулейманов, - писал  мой аварский друг, - получил от Вас письмо и портрет Старшилесничего. Я заказал каменотёсу памятную плиту, он её уже почти закончил. Сейчас здесь снег  и бездорожье, поэтому плиту буду устанавливать в апреле-мае, не раньше. Давайте  сделаем это вместе?  Приезжайте..."

Я смог приехать только в августе 1990-го года,  со своими лагодехскими друзьями Василием Владыкиным и Гоги Додашвили. На перевале нас ждал сын Омара Иманшапи и присланные Омаром лошади. Мы быстро и без проблем добрались до аула. На следующий день  доставили тяжёлую каменную плиту к месту смерти Млокосевича. Установили её рядом с тропой,   ведущей из ущелья в аул. С горы хорошо видны бегущая в Каспий река и примостившаяся на вершине горы Чорода.

Омар щелкнул затвором двустволки,  поднял ружьё кверху и дважды нажал на курок. Пока эхо носилось по  ущельям, мы разлили чачу  и подняли тост за вечную память  человека, собравшего всех нас вместе.

По русскому, аварскому, грузинскому  и польскому обычаю.

По общеловеческому обычаю   - не забывать добрых дел тех, кто навсегда покинул наш  бренный мир.

-----------------------------------------------------------

Послесловие.  Омар Сулейманов умер в 1998 году. Памятник Млокосевичу стоит на том же самом месте. В мае  2011 года Гаджибек Джамирзоев, директор НИИ биогеографии и ландшафтной экологии Дагестанского государственного педагогического института, установил рядом с памятником информационный плакат с биографией Людвига Млокосевича.

Фото: Пётр Згонников 

Просмотров: 5290

Комментарии к статье:

Добавить Ваш комментарий: