Нина Дмитриевна Тулашвили, внучка Людвига Млокосевича. Тбилиси, 1987 год

Нина Дмитриевна Тулашвили (Тбилиси, 1987 год): «Мне было 9 лет.  Я с родителями проводила лето в Лагодехи, в усадьбе моего дедушки Людвига Млокосевича. Лето стояло, август, жара сильная. Дядя Леня и дядя Витя (дети ЛМ – П.З.) с дедушкой ушли в горы [в Дагестан, в Чороду]. Прошло какое-то время, неделя, может, две, как они ушли. Я была во дворе, чем-то занималась. Услышала шум, обернулась и увидела, как дядя Леня и дядя Витя ведут за поводья лошадь, а к ней привязан какой-то человек. Мама схватила меня и затолкала в комнату, приказала не выходить. Я тогда ничего не поняла.  Потом узнала, что этим человеком был дедушка, он умер в Дагестане, и дядя Леня и дядя Витя привезли его оттуда на лошади. У дедушки было слабое сердце, но он очень хотел подняться в горы, настоял на своем, пошёл и там умер…»

Нина Дмитриевна Тулашвили – внучка Людвига Млокосевича. Её мама, Евгения Млокосевич, старшая дочь Людвига Францевича, вышла замуж за Дмитрия Тулаева (Тулашвили), бухгалтера Земельного банка. Нина родилась в 1900 году в родовом поместье Тулашвили в г. Гори, в Медживихском (?) ущелье. 

Жили в Тифлисе, семьёй из пяти человек: родители, Нина и её братья Александр и Леван. У матери образования не было, занималась домашним хозяйством, воспитывала детей, отец работал в банке. Нина Дмитриевна получила высшее биологическое образование. Работала заведующей отдела энтомологии Тбилисского института защиты растений, имела звание старшего научного сотрудника. 

В детские годы часто приезжала с матерью в Лагодехи, её мама обязательно навещала родителей на Пасху и ежегодно приезжала с детьми на лето, оставаясь там до начала школьных занятий. В 1909 году, в год смерти Млокосевича, Нине было 9 лет. Она сидела во дворе усадьбы, за столом под большой липой, когда услышала, как сверху, со стороны ущелья, по которому пролегала дагестанская тропа, раздался шум и появилась знакомая лошадь. Её сопровождали дядья Нины, Леонид и Виктор. К крупу лошади был привязан человек, позже она поняла, что этим человеком был её умерший в горах дедушка.

Я встретился с 87-летней Ниной Дмитриевной в сентябре 1987 года в Тбилиси, в окраинном   спальном районе Глдани, где она проживала в бетонной пятиэтажке с племянницей, художником Еленой Александровной Тулашвили, женщиной средних лет, светловолосой, с открытым, откровенно славянским лицом, и молодым человеком 37 лет, Анатолием Викторовичем Млокосевичем, научным сотрудником Тбилисского института сельскохозяйственной радиологии. Анатолий состоял в родственных отношениях  с Ниной Дмитриевной и Еленой Александровной, но в каких именно, я не записал.

Из троих родственников Людвига Млокосевича меня больше всего интересовала Нина Дмитриевна, она была единственной, кто видел его при жизни.

Людвиг Францевич Млокосевич (1831-1909). Фото не позже 1891 года

К несчастью, Нина Дмитриевна была тяжело больна. Она не вставала с постели.  Елена Александровна выкатила из глубины квартиры инвалидное кресло с Ниной Дмитриевной в коридор, и здесь состоялась наша беседа. Беседой назвать её трудно. Нина Дмитриевна плохо слышала, с трудом понимала меня и часто переспрашивала. На помощь пришла Елена Александровна. Низко наклоняясь к уху Нины Дмитриевны, она громким голосом, порой по два-три раза, «переводила» ей мои вопросы.  Очки Нины Дмитриевны с толстыми линзами выдавали плохое зрение, она смотрела в мою сторону, но было заметно, как трудно ей фокусировать взгляд, было очевидно, что она плохо меня и вилитд  В тот день Тбилиси плавился от жары, в квартире стояла невыносимая духота, и всё это вместе взятое, сказалось на качестве беседы, остались досадные пробелы, которые вспыли, когда я взялся приводить в порядок записанное. Но как ни отрывочны воспоминания Нины Дмитриевны, у них есть главное достоинство, они – от первого лица.  

«Моя мама была старшей из детей дедушки. Я помню её очень энергичной, она  до последних дней не знала покоя, всё время была чем-то занята, дела у неё никогда не кончались. Немного знала польский язык. Умерла в 1944 году в возрасте 74 лет.

Когда я выросла и начала интересоваться, кем был мой дедушка, она мне рассказывала, что он был поляком, родился и жил в Варшаве.  В молодости он был революционером, выступал против царя, за это его приговорили к смертной казни через повешение, но его мать, графиня Потоцкая, спасла его. Смертный приговор заменили на ссылку в Лагодехи служить в армии. После армии он мог вернуться в Польшу, но не вернулся в Польшу из-за большой любви к природе». (Нина Дмитриевна пересказывает миф о Млокосевиче, бывшем якобы активным борцом с царским самодержавием за освобождение Польши. Подробнее этому мифу, извращающему реальный образ Людвига Млокосевича, будет посвящена отдельная статья). Дедушка был невысокого роста, с белой бородой, похож на Дарвина. Знал польский, русский, французский, английский и немецкий языки.

Усадьба дедушки стояла в отдалении от Лагодех, в лесу. Тогда между усадьбой и казармой (имеется в виду здание до сегодняшнего дня сохранившегося двухэтажного здания бывшей воинской казармы, расположенной между улицами Важа Пшавела и Свободы) никто не жил, в слободку мы ходили через лес, он рос до самой казармы, а дома поселян тогда начинались ниже казармы.  Дом дедушки был окружён со всех сторон лесом, рядом с нами никто не жил. Рядом пробегала речка, в ней мы купались. Охраняли усадьбу злые собаки.

Мама рассказывала, что дедушка проповедовал близость к природе, был ярым атеистом и большим   демократом, к нему приходили за советами и с просьбами местные крестьян, он никому не отказывал. Много делал для населения в отношении винограда.  (Речь, возможно, о советах Млокосевича по лечению и защите от вредителей виноградной лозы - грузины, искусные виноградари и виноделы, вряд ли нуждались бы в советах по разведению винограда. Это предположение также укладывается в присущее Млокосевичу стремление к просветительству. Ряд его публикаций свидетельствуют, что необразованность местного сельского населения особо его беспокоила, на страницах закавказской периодики он неоднократно поднимал вопрос о просвещении крестьянских масс и, в частности,  об открытии в Лагодехах земледельческой школы). Дедушку люди уважали, со всеми у него были хорошие отношения, он ни с кем никогда не ссорился. В горах среди дагестанцев у него было много кунаков, когда они приезжали на базар в Лагодехи, то всегда останавливались у нас.  Вообще был большим интернационалистом.

Терпеть не мог всякие порядки и законы, всё, что шло от общества, его раздражало. Детей в гимназию не отдавал, был против обучения детей в школе, занимался с ними сам, потом, чтобы куда –то поступить, они сдавали экзамены экстерном.

В церковном браке с бабушкой не состоял, считал брак ненужным делом.   Пошёл венчаться в церковь в пожилом возрасте, без этого он не мог получить какие-то документы для Юлии, её [без этих документов] не принимали [ на учёбу в университет?  ]. Пришлось ему креститься, несмотря на свой атеизм, без крещения батюшка не мог заключить брак. (Ботаник  Болеслав Гринивецкий, гостивший у Млокосевича в 1900 году,  пишет, что причиной по которой Млокосевич с большим трудом  и под нажимом друзей  согласился на заключение церковного брака  было отсутствие метрик «у старшей дочери, выходившей замуж за тифлисского чиновника». Старшей дочерью была, как известно, Евгения, мать Нины Дитриевны, а в «тифлисском чиновнике» без труда можно узнать будущего мужа Евгении,  работника Земельного банка Дмитрия Тулашвили).   

Дети молитвенно преклонялись перед отцом. Как-то он собрал своими руками телескоп, и с Монастырской горы показывал им звёзды. Привечал детей поселян, они к нему не боялись приходить, он их обучал. К дедушке приезжали разные учёные, интересующиеся природой.

Всем в семье привил необычную любовь к животным, подбирал бездомных и раненых животных и приводил домой, выхаживал. В доме бывало пропадали серебряные ложки, пропадали кольца, прислуге было неудобно сказать, а потом разобрались – это сойки, они были у дедушки домашними, людей не боялись и воровали всё, что блестело. Догадались, когда увидели, как по крыше расхаживает сойка, важная такая, распушила хвост… Разводили фазанов, они у нас были, как домашние птицы, не боялись людей. Жили во дворе лани, совсем ручные, их выпускали погулять, один местный увидел на горе, хотел убить, не убил из-за звона колокольчика

Усадьба Людвига Млокосевича в Лагодехи

Вот так дедушка с семьёй  жили, отрезанные от мира, по своим правилам и в своей атмосфере. В доме не было никакого алкоголя, дедушка не пил спиртного. На ужин на столе всегда стояла простокваша, дедушка был последователем Мечникова и считал, что простокваша очень полезна для здоровья.  

Дедушка много дал своим детям, но в чём-то и искалечил их. Они все были как бы не от мира сего, отношение к материальному - равнодушное, бриллианты, драгоценности, всё, что у них было, - растеряли, раздарили, в конце очень обеднели, ходили в рубище. Он и сам такой был. Однажды поехал на фургоне из Лагодехи в Варшаву за наследством, пока ехал обратно, у него всё расхитили, привёз книги - это для него было наиболее ценно (Болеслав Гринивецкий сообщает подробности этой поездки: «За несколько лет перед моим приездом (то есть, в 1897-1898 годах - П.З.) выпала ему (Млокосевичу - П. З.) возможность лично познакомиться с этим миром.  Получил он от кого-то из своих родственников в наследство несколько тысяч рублей и сразу же решил познать большой мир… Взял с собой дочь Юлию и двинулся в путь. Он посетил Петербург, Варшаву (где у него были сестры) Будапешт, Вену, Берлин, Париж. … Растратив все свои деньги до копейки, он к великому удовлетворению своей практичной жены, которая мне на него жаловалась, появился дома»).

Летом спал, раздеваясь донага, в гамаке. Однажды группа солдат молилась в монастыре на горе (речь о монастыре на Монастырской горе, расположенном в нескольких сотнях метров от усадьбы Млокосевичей - П.З.). Все ушли, а один солдат задержался, возвращался по ночи, попал на территорию усадьбы, и на него напали собаки. На лай собак проснулся Млокосевич, вскочил с гамака и побежал на шум, солдат увидел бегущего к нему голого человека с развевающейся седой бородой, перепугался и с криками «Леший, леший! " бросился бежать".

(Из этого эпизода следует, что монастырь на Монастырской горе, основательно разрушенный сегодня, при жизни Млокосевича, то есть, как минимум, до 1909 года, был действующим).  

Дедушка был натуралистом, любил разводить у себя разные растения и деревья. Ниже Закатальского шоссе высадил большой парк. Любил путешествовать. Мечтал подняться на вершину Арарата, поехал с Юлией (и с 14-летним Константином – П.З.), она оказалась героиней, а он не смог осилить из-за сердца, у него вообще было плохое сердце.

Недалеко от дома росла большая липа, под ней устраивали чаепития. [9 августа 1909 года] «я была во дворе, чем-то занималась. Увидела, как во двор вошли дядя Леня и дядя Витя, вели за поводья лошадь, а к ней был привязан какой-то человек. Мама схватила меня и затолкала в комнату, приказала не выходить. Я тогда ничего не поняла.  Потом узнала, что привезли мёртвого дедушку, он умер в Дагестане, и дядя Леня и дядя Витя привезли его оттуда на лошади. У дедушки было слабое сердце, но он очень хотел пойти в Дагестан, его отговаривали, он настоял на своем, пошёл и там умер…  Как хоронили, не помню.

Дедушка был человеком передовых идей, интересовался, что происходит в обществе, в России и в других странах. Любил, чтобы всё было по-справедливому, заступался за слабых и за тех, кого обижали. Филиппа Махарадзе (руководитель грузинских коммунистов, провозгласил Советскую  власть в Грузии, в 1931-1938 годах председатель ЦИК, высшего органа государственной власти Грузинской ССР - П.З.) преследовали власти, он был большевиком и выступал против царя, сбежал из тюрьмы, полиция его разыскивала, а он две недели скрывался к у дедушки. Полицейские уважали дедушку и не решились прийти к нему с обыском, так он спас Махарадзе». После смерти Млокосевича Махарадзе продолжал поддерживать отношения с его семейством, но когда в 1937 году арестовали Леонида, и  Нина Дмитриевна обратилась к Махарадзе за содействием,  он « проявил большую неблагодарность, не оказав никакой помощи».

                                                            Жена и дети Млокосевича

Семья Млокосевичей в Лагодехи

АННА МАРИЯ, жена Млокосевича. «Вечером пошла в гости к прабабушке, когда вернулись, нашли бабушку Анну Марию в нашем подвале задушенной». Ничего более к сказанному о смерти жены Людвига Францевича Нина Дмитриевна добавить не смогла.

Непонятно о какой прабабушке говорит Нина Дмитриевна. Мать Млокосевича Анна Яниковская жила в Варшаве, второй прабабушкой Нины Дмитриевны была мать Анны Марии, из чего следует, что она последовала  за дочерью и зятем в Лагодехи, где проживала отдельно от них.

ВИКТОР. "Старший из мальчиков, учился в школе садоводства в Тбилиси,  жил у нас, учился на Роиловских (?) курсах».

Года рождения Виктора Нина Дмитриевна не помнила.  Показала «Паспортную книжку» за номером 10249, выданную 237-ым пехотным Грайворонским полком 25 мая 1916 года «прапорщику Виктору Млокосевичу». В паспорт была вписана жена, «Ефимия Григорьевна Млокосевич, рождения 5 сент. 1893 года, место пост жит- ва – Пятигорск». Но даты рождения самого Виктора в ней указано не было.

"Участник 1-й мировой войны, воевал на турецком фронте. Высокий, статный, красивый. Заботливый отец. Хороший, энергичный организатор.  Работал в Лагодехи в лесничестве. «Был такой строгий лесничий, рано утром перед его домом все лесовщики выстраивались, давал им задание».

Умер трагически в 1922 году в горах, сорвался камень, он упал в ущелье, в речку. Считали также, что его убили».

ВЛАДИМИР. Младший сын.  Закончил лесной техникум в Телави.  

Общительный, гостеприимный, отличался острым умом и наблюдательностью. Характер имел «добродушно-ехидный», любил иронизировать над родными и знакомыми, но до определенного предела, не переходя границу, за которой ирония превращается в сарказм.

В 1937 Нина Дмитриевна и Владимир работали в бюро защиты с вредителями Министерства сельского хозяйства Грузинской ССР и были отправлены для изучения вредителей пшеницы в Ширакскую степь, возвышенность на востоке Грузии, расположенную между реками Иори и Алазани.  Там хлебная жужелица перешла с дикого житняка, в изобилии росшего на целинных землях, на посевы культурной пшеницы, и угрожала уничтожить созревающий урожай зерна.

Владимир, сын Людвига Млокосевича, и Нина Тулашвили. Фото ок. 1925 года

«Владимир был прикомандирован ко мне лаборантом, я собирала вредителей, определяла их, говорила ему - он записывал.  До того, как стать лаборантом, Володя работал в Лагодехи в заповеднике.  Филипп Махарадзе  направил к Владимиру  немецкого консула, чтобы он поводил его по заповеднику и сводил его на  озеро Чёрных скал в горы.

Мы с Володей работали в поле, когда приехали двое -  директор совхоза и с ним какой-то мужчина.  У нас на стене висело ружье,  мужчина, как увидел его, бросился к стене и схватился за него.

Они забрали все письма, просмотрели их, не заинтересовались и вернули обратно. На столе стояли пакетики с пшеницей, спросили, что это, я ответила, что на анализы, и они успокоились.

В это время Ширакскому совхозу шли массовые аресты, арестовали всех агрономов, кроме старшего, ждали, когда соберут урожай, как только жатва закончилась, его тут же забрали. 

Владимира арестовали в тот же день, ни ему, ни мне не сказали за что. Отправили в тюрьму в Тбилиси.  Я несколько раз приносила ему передачи, но однажды пришла, а мне говорят, что его нет. Что значит - нет? Но разве они скажут?  Я пошла к Махарадзе и увидела, что и он уже был напуган, - они сами друг друга тогда хватали, эти коммунисты. «Молчи, - сказал мне, - и никуда не ходи, никого не спрашивай».  Я решила, что Владимира взяли за немецкого посла, могли подумать, что он передал послу какие-то секретные сведения. Как же так, спрашиваю Махарадзе, вы же сами направили посла к Владимиру и теперь за это же арестовали моего племянника?».

Как сложилась судьба Владимира после его ареста, Нина Дмитриевна рассказать не могла – не знала. 

ЛЕОНИД. "У меня застряла в волосах кева (смола из дерева бузины (?), использовалась детьми как жевательная резинка – П.З), я испугалась, когда хотели вытащить и спряталась, он меня успокоил и вытащил. Закончил в Тбилиси курсы какие-то курсы, вроде как по овощеводству.  Работал до революции в Боржомском ущелье. Заведовал ущельем Павел Захарович Виноградов - Никитин, у него в прислугах была Александра Яковлевна Кузнецова. Там Леонид с ней и познакомился. Вначале она была ему незаконная, а потом законная жена. Пётр Захарович дружил с дедушкой, часто бывал в Лагодехи, толстый, добрый, очень любил грибной соус».

В 1937 году Леонид был репрессирован. «Филипп Махарадзе прислал к Леониду в Лагодехи для охоты польского консула. Отношения с поляками были напряжёнными, и на другой день после отъезда консула многих поляков, живущих в Лагодехи, арестовали, обвинив, что они использовали охоту для передачи консулу различных сведений. Я пошла к Махарадзе, напомнила о его письме Лениду, в котором он распоряжался принять консула, но Махарадзе ответил, что он этого  не помнит.  Тогда я достала это письмо, он отобрал его и пригрозил: «Если хотите последовать вслед за ним - добивайтесь".

Леонид отбывал срок «где-то на Севере», как-то прислал жене деньги и письмо, в котором были слова: "Я боюсь вернуться, я болен".

ЛЮСЯ. "Младшая дочь в семье.  Её предостерегали, чтобы она не ходила одна по лесу, но она очень надеялась на свою собаку. У неё была чёрная собака, Гектор, она пошла с ней на речку [Лагодехис-хеви, протекающую в сотне метров от усадьбы Млокосевича], и вот уже вечер, а её нет, начали все беспокоиться. Поднялись все на ноги, тут видим, мчится наша собака, прибежала, схватила дедушку за сюртук и с воем начала тянуть в лес. Изнасилованную и убитую Люсю нашли на речке, под горой, в камнях. Ей тогда было 18 лет. Насильника не нашли. Жена Млокосевича, мать Люси, прокляла за это свой брак".

АННА МАРИЯ, жена Млокосевича. «Вечером пошла в гости к прабабушке, когда вернулись, нашли бабушку Анну Марию в нашем подвале задушенной». Ничего более к сказанному о смерти жены Людвига Францевича Нина Дмитриевна добавить не смогла.

Непонятно о какой прабабушке говорит Нина Дмитриевна. Мать Млокосевича Анна Яниковская жила в Варшаве, второй прабабушкой Нины Дмитриевны была мать Анны Марии, из чего следует, что она последовала  вместе с дочерью и зятем в Лагодехи, где проживала отдельно от них.

ЭММА (Эмилия), родилась 21 июня 1889. Ездила учиться в Россию, там заболела, у неё была какая-то нервная болезнь, она не могла выносить ничего горячего Ей рекомендовали оставить учебу и уехать на юг. Она вернулась в Лагодехи и оставалась там до самой смерти.  Была человеком исключительной доброты, в Лагодехи её все любили.  Большая фантазёрка. Всё мечтала построить дом с двумя львами на входе. Была совершенно отрешена от жизни, материальные блага её не интересовали, часами бродила по заповеднику, наслаждалась природой.

У Нины Дмитриевна хранилась паспортная книжка Эммы. Она мне показала её.  Фотоаппарат у меня были никудышный, и я переписал паспорт, не упуская ни слова: «Паспортная книжка 212  Эмилии Людвиговны Млокосевич выдана Приставом 2 участка. Васильевской части СПБ (Санкт-Петербурна – П.З.) столичной 4 марта 1910 года. Звание - дворянка, родилась 21 июня 1889 г. , дочь надворного советника. Паспорт выдан на основании копии аттестата о службе отца, надворного советника Людвига Францевича Млокосевича, выдан согласно Д.[епартамента?] Главного землеустройства и землевладений 20 февраля 1910 номер 4308 и Метрического свидетельства о рождении окружного суда 16 апреля 1894 за номером 1579».

ЭЛЕОНОРА (Лена, Елена, Леля).   «Главная хозяйка усадьбы.    Очень гостеприимная, заботливая. У неё воспитывался на полном иждивении дагестанский мальчик Ибрагим, его дочь Аминат, кажется, и сейчас живёт в Лагодехи.

Елена была самой красивой среди дочерей Людвига Францевича. У неё были очень розовые щёки, она стеснялась этого, всё думала, как избавиться, пила уксус, услышала от кого-то, что он помогает. Образования не имела, замужем не была. Всё время проживала в Лагодехи, сильно любила это место, никуда, как и Эмма, не хотела уезжать. С утра до вечера возилась по хозяйству. Умерла после войны от сердца, Млокосевичи, они все такие, сердечники».

ЮЛИЯ и АННА. Учились в университете в Санкт-Петербурге, обе получили   высшее образование. У Анны был талант, живописный дар, она писала прекрасные миниатюры. Замуж не выходила. Все женщины в семье были красавицами и модницами. В женихи к ним многие набивались, но несмотря на внешнюю простоту,   дочери Млокосевича сохранили в себе польский гонор и при встрече с молодыми людьми спрашивали в первую очередь, поляк ли он, а вторым вопросом – дворянин ли. Они так разборчивы были в выборе женихов, что многие из них так никогда и не вышли замуж.

ЮЛИЯ. Несколько лет проработала в Зоологическом институте в Санкт-Петербурге. "Страшно любила кур, занималась их разведением. Закончила курсы птицеводства и уехала в Баку, организовала там питомник кур. Замужем не была, умерла перед Великой Отечественной войной. 

АННА. Долго работала в Санкт-Петербурге в зоологическом институте, там же умерла от рака. (По другим данным, трагически – как, неизвестно, - погибла в Дагестане в одной из экспедиций - П.З.). Ежегодно приезжала в Лагодехи через  Дагестан, где собирала  с научной целью предметы быта.

Очень живая, энергичная, я больше всех тёток её любила, очень интересно рассказывала, часто приезжала со своими петербургскими друзьями, большинство из них были революционерами, евреи и русские. Играла на скрипке, рисовала. Выдержала в Санкт-Петербурге экзамены в Академию (художеств?), но не могла учиться, так как у отца не было средств на её обучение.   

ВАЛЕНТИНА. Валентину Нина Дмитриевна назвала «самой младшей в семье», Люсю – «младшей». Во время беседы я не придал этому значения и не уточнил, кто же из них был моложе, но, исходя из определения «самая младшая», казалось бы, считать таковой  нужно Валентину. Однако  это противоречит сведениям Болеслава Гриневецкого, который познакомился с семьёй Л. Ф. Млокосевича и переписывался с ним до самой смерти последнего; младшей в семье Гриневецкий называет Люсю.  

Нина Тулашвили: «Самой младшей в семье была Валентина, Анна забрала её к себе [в Санкт-Петербург], она там работала в том же [зоологическом] институте, что и Анна, с мышами.

Увлекалась природой. Дожила до пенсии.  Кроткая, сердечная, добрая. В Тбилиси имела культурную армянскую семью, высылала им посылки с продуктами.  Замужем не была.  

КОНСТАНТИН.  "Дедушка очень его любил, носился с ним чуть ли не до 18 лет, его кормил, мыл. Был не от мира сего, очень любил папашу и природу, жизнь прожил незаметно, был тихий, жалкий, нерешительный. Умер одиноким от гриппа. Безобидный, никогда не ссорился ни с кем, кроткий".

От себя напомню, что в 1889 Людвиг Францевич, отправляясь с дочерью Юлией на покорение Большого Арарата, взял с собой и Константина, в то время подростка 14 лет. Константин, «достигши 14.000 футов, не пожелал идти дальше; он и остался на этом месте ждать нашего возвращения» (Л. Ф. Млокосевич, 1889). 

Моя встреча с Ниной Дмитриевной была единственной.  Первой и последней. В дальнейшем я некоторое время переписывался с Еленой Александровной, её племянницей, но потом бурные, нервные и страшные 90-ые, разрушившие привычный уклад и бросившие миллионы людей, включая меня, на дно, заставили на долгие годы забыть о прежней жизни. К записям беседы с Ниной Дмитриевной я обратился спустя десятилетия, когда её уже не было в живых. Я бы о многом сейчас хотел спросить её, многое - уточнить, но приходится считаться с реалиями – времени не вернуть. Остаётся только благодарить судьбу за то, что она мне дала – встречу с незабываемой Ниной Дмитриевной Тулашвили, оставившей нам живую память о её дедушке, легендарном Людвиге Млокосевиче.

Просмотров: 852

Комментарии к статье:

Добавить Ваш комментарий: