მლოკოსევიჩის ბაღი - ნამდვილი საგანძურია

Радослав Кониаж: «Бывший сад Млокосевича в Лагодехи – настоящий клад для города…»

Возвращение к сайту?

Что росло в саду у Людвига Млокосевича?

რა იზრდებოდა მლოკოსევიჩის ბაღში?

В военное время вести сайт не получается

Регги и орехи


Посетителей: 2022700
Просмотров: 2271977
Статей в базе: 719
Комментариев: 4651
Человек на сайте: 8







Куколка. Рассказ Насти Родионовой (Из цикла "Настя", ч. 2 из 2)

Автор: Настя Родионова

Добавлено: 09.09.2018

G Nastya Rodionova
Настя Родионова, автор рассказа "Куколка"

"Просто любовь бывает редко, а жить надо каждый день. Давай-ка не мучать, а любить друг друга. Жизнь коротка в любом возрасте, и когда я буду умирать, то позвоню тебе. Только сказать: «Здравствуй, Настя, ты просила перезвонить перед смертью. Ну, вот, я и звоню»

Рассказ Насти Родионовой "Куколка", прочитал и понял, что не могу не опубликовать. Настя согласилась...

Настя Родионова* пишет о любви и о смерти.  А разве можно писать иначе, спрашивает она словами героини «Куколки», и отвечает: нельзя, - кому интересна смерть без любви. Удивительно, как за горячкой журналистской работы, в мчащейся сапсаном столице, в неизбывных семейных хлопотах, эта женщина-подросток находит время для исповеди. Нет, в рассказе нет и намёка, что эта история из её жизни, - разве что имя совпадает, - но я-то знаю, что написать так, как Настя, с чужих слов невозможно. И всякий, прочитав, согласится: невозможно. За каждым тихим и громким словом, написанным Настей, за каждым вздохом, за каждым обрывом сердца видны пласты содранной кожи, видна пульсирующая кровавая плоть души.

Настю нашла жена. На платформе ФБ, где скромные таланты и безумные гении соседствуют с напыщенными невеждами и пустыми самолюбцами. Я прочитал первую, запевную фразу рассказа, и она остановила меня, как ловко брошенное лассо лошадь: «Когда я вспоминаю всех своих умерших, меня охватывает чувство, будто мои друзья ушли купаться на речку, а я осталась лежать дома с ангиной». И тут же понял: Настя не будет надевать масок, она будет их снимать. Не ошибся.  Бесконечная открытость, и беспредельная откровенность Насти, без попыток казаться и со стремлением – быть. Какая есть. Женщины любящей, для которой со смертью любимого умирают социальные каноны, и она, во имя продолжающей жить любви, готова пренебречь благоразумием. Настя подкупает искренностью, поит ею читателя, как нежданный родник умирающего в пустыне путника.

В стиле у Насти ажур ассоциаций, афористичность, так и хочется собрать и назвать «Цитатами от Насти Родионовой». Сравнения, нечастые, но уж если встречаются, то самородками дорогих металлов. Сюжета с его завязкой и кульминацией, как такового, нет, сюжетом в «Куколке» сама жизнь, без кабинетных фантазий, без придуманных поворотов и надуманных концовок. Жизнь в безумстве любви, достойным финалом которой будет летящее в могилу чёрное кружевное белье потрясённой смертью женщины, исполняющей последнее желание любимого. 

Настя куколок написала мало. Некогда. Борется пером с негораздами, воспитывает детей, любит красиво одеваться и своего  Диму Курляндского.

Вся надежда, что всё впереди.

Правда, Настя?

Народ надеется, Настя, народ замер, народ ждёт.

                             

                                                                                        Пётр Згонников, ведущий сайта

***************************************************************************************

 

 

                                                         Настя Родионова

                                                               КУКОЛКА


Когда я вспоминаю всех своих умерших, меня охватывает чувство, будто мои друзья ушли купаться на речку, а я осталась лежать дома с ангиной.

 
Один человек однажды спросил меня, боюсь ли я смерти. Я сказала, что не боюсь.
Смерть, подумаешь, смерть, да приходи хоть завтра, хоть сегодня, да хоть сию минуту, я не боюсь тебя! Слышишь? Не боюсь ни капли. Я готова, я запросто. «Ну-ну, — сказал он и грустно посмотрел на меня. — А знаешь, почему ты не боишься? Ты думаешь, что смерти нет». Действительно, я не верила в смерть в детстве, в отрочестве, в юности, и не уверена, что сейчас ситуация изменилась. Мои друзья просто ушли купаться на речку.

 
Тот же человек сказал мне, что на разных этапах жизни мы заново устанавливаем свои отношения со смертью. Охотно верю, на разных этапах мои с ней отношения запутывались по-разному. И в тот момент, когда я стояла позади свежевыкопанной могилы, куда я пришла, следуя за звуком комков ледяной земли, которые ударялись о крышку гроба, мои отношения со смертью стали совсем сложными. Я думала об этом, сжимая в руке кусок чёрной кружевной материи, который должна была на глазах вдовы и скорбящих друзей и родственников запустить прямо в могилу. Я обещала это покойнику. Всегда забавляло, когда умершего человека, говоря о временах, когда он был ещё жив, называют «покойником». «Стою я давеча с покойником», — например. Сразу представляю себе довольно жуткую картину.

 
Возле гроба чернеет силуэт жены. Я вспомнила, как говорила в сердцах Озерову: «Твою жену зовут, как сауну». Я посмотрела на дрожащие плечи пожилой женщины, и мне стало совестно от сказанных сгоряча слов. Лопаты мелькали, как вёсла над перевёрнутой лодкой-гробом, а в голову непрошеными гостями стучались воспоминания. Впрочем, воспоминания ценны, когда приходят без приглашения.


Я называла его «куколка», а он меня — тварь, гадина и проститутка. 
На самом деле — это неправда. Он называл меня по-разному, да и я его тоже.
Прозвище «куколка» стало наиболее полным выражением наших отношений — небритый коренастый мужик с маленькими, острыми как его чёрная с проседью щетина глазками, в камуфляжной майке, с широкими, испещрёнными линиями ладонями и таким же широким и в линиях лицом, с вечной суетливостью, которую я объясняла временем, проведенным на войне — там нужно было быть собранным, сосредоточённым и молчаливым, поэтому здесь, в миру, он становился болтливым, вечно движущимся, слегка рассеянным, точно одержимый постоянным внутренним тремором. И тут тощая девчонка, только пришедшая в профессию, в которой он уже добился признания, девчонка с гордо задранным подбородком и телом подростка смотрит на него и говорит: «Ты моя куколка». А он смотрит на неё и не знает, то ли дать пощечину, то ли расплакаться от умиления. Так и стоит, и смотрит, а она поднимает подбородок еще выше, как будто подставляя скуластое лицо под удар, которого не будет. И широко улыбается, задирая верхнюю губу к носу, зная, что он сейчас схватит ее в охапку и будет кружить, а она сквозь смех скажет: «Представляешь, какой будет конфуз, если ты сейчас уронишь меня в лужу». Он будет нарочно делать вид, что роняет, а потом осторожно опустит на землю и тихо скажет: «Назови меня еще раз куколкой». А потом я придумала эту фразу: «Она называла его куколкой, а он её тварь, гадина, проститутка». Озеров смеялся, и мы говорили о том, что можно открыть блог в интернете, где первая фраза будет именно такая, а дальше я буду описывать свою жизнь с мужчиной, которого я называю «Куколка». «Куколка проснулся не в духе», «Куколка затянул покрепче шнурки на берцах и пошел на работу», «Сегодня машину Куколки обстреляли неизвестные, «Куколка злился, что в новостях всё переврали», «Сводила Куколку в Макдональдс, он впервые попробовал гамбургер, остался доволен». Мы повторяли фразы наперебой — одна нелепей другой, впрочем, все они были правдивы, что про Макдональдс, что про обстрел. Идея казалась нам необычайно остроумной, хотя это был сорт юмора, понятный только двоим, так что выносить шутки про «куколку» в массы мы не стали.

Тогда, в расцвете юного женского садизма мне не хотелось за него замуж, хотя, после недавнего развода по инерции идея нового брака ещё казалась привлекательной, мне не хотелось уводить его от жены, единственным моим желанием по отношению к нему было, чтобы он пришёл ко мне на кухню, снял с себя кожу и попросил потрогать пальцами незащищенную розовую плоть.


Мы лежали, уставившись в потолок, свет фонаря сквозь жалюзи робой раскрасил комнату, проезжавшие под окном автомобили, рассекая ночную заснеженную трассу, создавали гул, который разряжал тишину и делал её не такой напряжённой. Он несколько раз пытался начать рассказ, но осекался на полуслове. Из словесных осколков, разлетавшихся от столкновения о тяжёлое воспоминание, можно было уловить предысторию о том, что никому раньше он этого не рассказывал и то, что в духоте ночи и в моей близости, наружу из нутра просятся густые и чёрные, липкие и вонючие, как мазут, куски памяти. И куски всё же полезли из горла нехарактерным для него дребезжащим голосом, отзываясь хрипом после каждой фразы, которую он старался начинать непринуждённо.
 

Мы завели его в дом, спросили, где все. Хрип. Пауза.
Дом был пустой, но шел пар из чайника. Хрип. Пауза.
Он залез под стол, скорчился и дрожал. Хрип. Пауза.
Он сказал, что остальные ушли в лес. Хрип. Пауза.
Он просил пощадить, но было нельзя. Хрип. Пауза.
Он был один из них. Он был враг. Хрип. Пауза.
Мальчишка. Лет двенадцать на вид. Хрип. Пауза.
Перед выстрелом он плакал. Хрип. Пауза.
Тело бросили в яму. Хрип. Всхлипывание. Тишина.

Через десять минут он спал, крепко прижав скрещённые руки к груди. Обычно, когда мы спали вместе, между цепких его рук оказывалась я, и иногда он сквозь сон сжимал их так сильно, что, казалось, у меня вот-вот захрустят кости. Когда терпеть не было сил, я будила его и просила ослабить хватку. «Ты боишься, что я убегу от тебя во сне, глупенький?» — спрашивала я, и он улыбался, обнажая ряд зубов, вставленных вместо тех, что он когда-то потерял по пьяни. В этот раз он заснул, не успев за меня ухватиться, и сжимал в объятиях что-то невидимое. Я подошла к окну, оттянула край жалюзи и протиснулась к стеклу, чтобы не будить его и не пустить в комнату рассветные лучи.


Красное солнце на горизонте будто только что самоубилось о морозную землю и теперь растекалось по ней тёплой кровью, от которой вверх поднимался розоватый пар. А позади меня слышалось рваное дыхание Куколки, который только что рассказал мне самую горькую из своих тайн. Я стояла в своём спонтанном убежище и наблюдала, как солнце воскресло над горизонтом. Мне вспомнилась фраза, которая, говорят, написана на стене одного монастыря на Афоне: «Если мы умрем до того, как мы умрем, то мы не умрем, когда умрем».Может он умер ещё тогда и свалился в яму вместе с мальчиком-чеченцем?


Его жену я увидела мельком уже после того, как спала в её кровати, жарила шашлык в её мангале, сидела в её беседке на коленях у её мужа, валялась на её газоне и гладила её собак, которые предательски лизали мои измазанные в мясе руки. Озеров говорил, что с женой он давно не спит, что живёт в одном доме по привычке и не разводится только потому, что в этом нет необходимости, но, конечно, сейчас она не должна ничего знать, поскольку это ранит её самолюбие. Первое время он и вовсе говорил, что жена, пусть и номинальная, для него святое, что он никогда её не оставит. Рассказывал историю о том, как она чуть не умерла, пытаясь выносить их так и не родившегося на свет ребёнка. Но быстро сдался под натиском моего молчаливого согласия с таким положением дел и заговорил о возможности развода.


Всего полгода назад такой же женой, пусть и лет на двадцать моложе, с которой, якобы, давно ничто не связывает, была я. Но ложь слишком сладка, чтобы её вкус можно было испортить чайной ложкой горького опыта. Если Озеров снимал с себя кожу, то я наоборот обрастала ей. Первый дополнительный слой вырос, когда обнимая меня, он взял трубку и говорил с женой. Он говорил с ней каким-то особым голосом, который звучал рядом со мной, но доносился будто из другой комнаты, города, мира, и ложь ей казалась и мне правдоподобной. Может он и правда сейчас в редакции, а не лежит со мной в постели? Может я просто придумала его, как Хрущёв Снегурочку, и он органично поселился в моём внутреннем Советском Союзе? После нашей первой серьёзной ссоры он стал называть меня, когда я злилась — «маленький Каддафи». Это опрокидывало чашу серьёзности, но хватило такого отвлекающего лечения ненадолго.


И Озеров начал писать мне письма, которые я заучивала почти наизусть. Пьяные, банальные, пронзительные его письма.

«Я чего-то там говорил тебе по телефону, а ты уснула. Сначала я подумал, что прервалась связь, но потом услышал твоё дыхание. Я и раньше слышал твоё дыхание, но оно было иным — прерывистым, требующим, коротким. А это было другое дыхание — ровное, долгое и тихое-тихое. И так захотелось полежать рядом с тобой, просто полежать рядом, обнимая тебя легонько одной рукой, чтобы не разбудить. Прямо как у Тарковского: «И ты держала сферу на ладони хрустальную, и ты спала на троне. И, Боже правый, ты была моя...» Сегодня я полюбил тебя ещё сильнее. Я вдруг понял, что нет ничего, что обидело бы меня или заставило с тобой расстаться. Я понял, что прощу тебе даже предательство, любую глупость, любую гадость. Я прощу тебе даже твою холодность и разлуку, потому что я получил от тебя всё, о чём мог только мечтать. Я получил от тебя свою нежность, которую испытываю к тебе».

Необходимость скрываться от жены жестоко, без правил боролась в Озерове с желанием заявить свои права на меня. Обедая в буфете нашей редакции, мы садились за один стол, отдельно от остальных. С одной стороны, всем было понятно, что мы пара, но с другой — сомнения оставались. Я была подающей надежды молодой журналисткой, которая работала в низшем, согласно газетной иерархии, отделе «семьи и молодежи», а он скандально известным военным обозревателем, лауреатом премий, получателем звонков с угрозами.

 
Свою первую заметку Озеров написал случайно. Он служил в Чечне по контракту и как-то разговорился с военкором одной из ведущих столичных газет. Кажется, Озеров рассказал ему историю о бездомной собаке, которая шла за частью, преодолевая обстрелы и минные поля вслед за солдатами. Какой-то оборот или сравнение в его рассказе зацепили собеседника, и он предложил Озерову записать свой текст и передать его редактору. Так он опубликовал первую заметку и вскоре из участника войны превратился в её наблюдателя.

 
Озеров гордо смотрел на меня, запивая обед упоительными ощущениями обладания. А я думала: «Все про нас знают», и от стыда хотела прыгнуть из окна с куском куриного филе на вилке, так и не донесённым до рта.

 
Однажды я не выдержала, я сказала, что так продолжаться не может, ушла от него, ушла из кабинета, из здания редакции, но не из его жизни. Наше расставание длилось дня три, а потом, вымоченные в слезах и алкоголе, обессиленные ночными звонками и не ответами на них, мы снова сошлись.Мы не говорили о минувшей ссоре, но он всё же решил написать в письме некое подобие объяснения.

«Будь я нормальным мужиком, я бы принёс тебе кофе в постель, а так, извини, только письмо, Настя. Никогда не думал, что мою единственную любовь будут звать Настей. Я вообще не думал, что у меня будет любовь. Мы живём, женимся и разводимся, рожаем детей или не рожаем, совокупляемся на стороне, считаем себя, по меньшей мере, Вронскими, режем друг друга, порой убиваем, и все это называем любовью, страстью, романами, блудом, в общем, чем-то возвышенным. А на самом деле можно вполне успешно жениться, трахаться, изменять и даже резать друг друга без всякой любви, начитавшись Мериме или Шекспира с Горьким. И в этом нет ничьей вины. Просто любовь бывает редко, а жить надо каждый день. Давай-ка не мучать, а любить друг друга. Жизнь коротка в любом возрасте, и когда я буду умирать, то позвоню тебе. Только сказать: «Здравствуй, Настя, ты просила перезвонить перед смертью. Ну, вот, я и звоню». А когда будешь умирать ты, то позвонишь мне.  Сама прикинь, разве кто-нибудь, кроме нас с тобой, может нас с тобой так любить?»

Идея позвонить друг другу перед смертью принадлежала мне, более того, она была почти моей семейной традицией. Когда от рака горла умирал мой дед, он попросил свою тогдашнюю жену, которая в отчаянии смотрела на угасание его еще недавно переполненного жизнью тела, поднести ему телефонный аппарат и набрал её номер — своей первой жены, моей бабушки. Он вырос на Севере. Его окружали камни цвета пастельных мелков, мягкие, будто рыбы заговорили, звуки речи местных жителей, их глаза с поволокой, словно начерченные теми самыми камнями-мелками, и разлитая посреди города убежавшим молоком Северная Двина. Её же глаза угольком начертил отец, поднявшись из шахты южного города, движения её были резвые, точно мелькающие солнечные зайчики от рассыпанных вдоль дороги кусочков слюды. Они сошлись ненадолго, успев позабавить друзей весёлой студенческой свадьбой и зачать самого красивого и живого на свете ребенка. Бабушка в редких воспоминаниях называла его «этот», а он с сарказмом рассказывал про жаркий южный нрав своей первой из пяти жен. Но перед смертью он позвонил ей, чтобы промолчать последние слова в трубку.


Помню, как мы с Озеровым впервые пошли вместе погулять в парк. Я шагала по дороге, разметая ногами сухие листья. На мне был комбинезон с разноцветным узором и смешные, почти как у африканских женщин серёжки, из бутылки с надписью «Илья» я прихлёбывала кока-колу. Он вёл нас к бьющему фонтаном сердцу парка, подальше от снующих мимо прохожих, которых угораздило оказаться тут посреди рабочего дня и от детских площадок, раздающихся визгливыми хорами с двух сторон. Он обернулся, заметив, что я отстаю, замер и смотрел на меня с минуту. А потом тоном, сочетавшем в себе оттенки противоположных эмоций, от осуждения до умиления, от насмешки до серьёзности, произнёс: «Ты клоун». Я улыбнулась тогда и только усердней стала сметать листья ногами. Клоун так клоун.


Каждое лето он с женой на пару месяцев уезжал в Испанию. Там, в просторной квартире на берегу моря, жил её сын от первого брака. «У каждой красивой и умной бабы, которую я знал, обязательно был ребенок от какого-то дебила», — однажды заявил он. «Ладно, прекрасный ребенок, похожий на неё, а не на того дебила», — добавил он, наткнувшись на мой жесткий взгляд. Первое время Озеров называл того парня сыном. «Мой сын живёт в Испании»; «мой сын учится на экономиста»; «сын приедет на Новый год». Но затем, вместе с его матерью и ребёнок стал чужим, и в редких упоминаниях уже назывался «пасынком». Озеров был как зверь, который бросает стаю ради новой самки и скалится на детенышей, которых когда-то защищал. Впрочем, я не знаю таких зверей.


Однажды, он приехал ко мне под утро. Он часто приезжал под утро, чтобы поспать вместе пару часов, позавтракать и пойти на работу. Жена в это время еще крепко спала, но даже если бы и проснулась, такие ранние уходы не вызывали подозрения. С порога он окатил меня сонную своим сияющим видом и фразой: «Давай поженимся». В ту пору, как, впрочем, и в любую другую, меня не интересовали бытовые проблемы, мелкие неурядицы и формальности вроде той, что у него уже есть жена, с которой он пока не подавал на развод, поэтому я тут же на пороге ответила ему согласием.


Следующие три дня прошли в счастливом расслабленном состоянии, мы не выходили из дома, как будто боясь запустить враждебный мир через приоткрытую дверь нашего убежища — моей маленькой душной квартиры в центре города, из окна которой были видны рассветы. Потом он сказал, что ему нужно поехать, забрать вещи из дома жены. Не помню — почему, но я поехала с ним.


Дом находился в элитном районе Подмосковья, но чтобы добраться туда, нужно было преодолеть несколько унылых полупустых городков, где давно нет жизни, а в безбытийном вакууме обречённо спиваются последние жители. По дороге Озеров между делом заметил, что жена в отъезде, но дома гостит тёща.
— Бывшая тёща, — поправился он.
По его словам, мое появление могло нарушить мирный ход бывшей тёщиной жизни, поэтому он высадил меня возле Вечного огня в десяти километрах от своего дома.


В сумерках Вечный огонь полыхал рыжим колосом, вырывающимся из плодородного чрева земли. Как мотыльки на свет, на него слеталась всякая нечисть, в подсознательном желании осквернить святое и в тоже время опалиться и пройти исконное очищение огнем, испытать инициацию и выйти наконец из пограничного, уязвимого для тьмы подросткового состояния на прямую дорогу взрослости, ведущую известно куда.
Над бутылками пива гоготала стайка жутковатых птенцов с выкрашенными в зеленый цвет хохолками. Группа постарше подъехала на нескольких мотоциклах и высадилась позади огня, в месте, где тьма была особенно очевидна на фоне пламени. Некоторые из них стали плотоядно блестеть глазами из тьмы в мою сторону. «Не подойдут, побоятся, — думала я. — В крайнем случае, могу выскочить на дорогу». Я обернулась на трассу, по которой с резким звуком на большой скорости проносились редкие автомобили, и, поняв, что не найду там помощи, стала шарить в кармане в поисках телефона, но вспомнила, что он разрядился. Часы были только в телефоне, и определить, сколько прошло времени с отъезда Озерова, я не могла. «Сколько еще ждать? А вдруг он не вернётся?» — тревогу усугубила мысль о том, что у меня с собой нет денег — кошелёк лежал дома под зеркалом, и в утренней эйфории я забыла кинуть его в сумку. Пытаясь отвлечься от беспокойных мыслей, я стала осматривать тех, с кем мне предстояло провести неизвестно сколько времени и кого, возможно, придётся просить о помощи. К птенцам с пивом и мотоциклистам прибавилась пара неопределённого пола чёрных людей с белыми лицами, поверх одежды у них висели тяжелые металлические кресты, которые издавали гулкий звон, когда они наклонялись вперед, ударяясь о пивные бутылки. Три разношёрстных компании держались друг от друга на расстоянии, не желая смешивать свои тёмные миры, но все время от времени посматривали в мою сторону. Из груди к горлу колючим комком покатился страх. Дрожание рук я скрывала в карманах, но чувствовала, что дрожь начинает от рук распространяться на всё тело. Чёрные медленно встали и пересели на скамейку ближе ко мне. Я стала всматриваться в темноту с байкерами, пытаясь понять, приблизились ли они, или это пламя под давлением ветра склонилось в их сторону.

Стало ясно, что они подступают. Только подростки оставались в стороне, но я понимала, что они точно не бросятся меня защищать и не побегут звать на помощь. Да и куда бежать? Дорога уходила в черноту через несколько километров, и поблизости не было признаков жизни. Я почувствовала, как руки и ноги застывают и каменеют, взгляд остановился на огне, и я больше не отводила глаз от краснеющего и увеличивающегося в размерах пламени. 

Фигуры как будто замерли и отдалились, я же встала и сделала шаг к огню. Тело внезапно стало лёгким, руки перестали дрожать, и вместе с теплотой огня я почувствовала литургическое спокойствие. Времени не было, не было больше темноты и страха, не было мучительного ожидания. «И вправду, Бог дышит, где хочет. Бог дышит где хочет. Бог дышит где хочет...» — эта мысль мягкими волнами качалась в умиротворённом сознании. Инородными, кощунственными прозвучали требовательные гудки его автомобиля. Я обернулась, подхватила сумку и быстро пошла к серебрящейся под дорожным фонарём машине, а Озеров уже бежал мне навстречу.


Автомобиль мчался по трассе, сквозь густую темноту вечера к призрачному огоньку нашего семейного счастья. На заднем сидении стояла сумка с вещами, которые он собирал в спешке, и мне казалось, что мы везём самый ценный на свете груз.  Почему вдруг я легко согласилась связать свою жизнь с человеком, который без приглашения появился однажды в моем доме, который ещё месяц назад казался мне старым, лицемерным и табуированным наличием жены? Оказывается, мы иногда привязываемся к тем, кто снимает перед нами кожу, и чувствуем ответственность за уязвимую плоть, к которой нам дали прикоснуться пальцами.


Ещё через неделю он ушёл от меня. Я смутно помню этот день. Ходила ли я на работу? Плакала ли, завернувшись в одеяло, или кричала и металась по квартире, в бессилии разбивая кулаки о стены? Может, говорила с подругой, а она в который раз пересказывала мне редакционные сплетни о том, что он уже не раз заводил романы, но всегда возвращался к жене, и о том, что все дома и машины оформлены на неё, и он никогда не оставит комфортную, привычную жизнь? Я не помню его прощальных слов. Не помню, я ли закрыла за ним дверь, или он сам её захлопнул. Только помню, как уже ночью, в темноте я стояла посреди комнаты и не отпускала его. Мне казалось, что он стал маленьким и помещается в мой сжатый кулак. Поэтому я сжимала пальцы все сильнее, впиваясь в собственную руку коротко остриженными, но острыми ногтями. Не уходи, шептала я чему-то, что боялась выпустить из ладони, не уходи, скрипела я, точно несмазанная дверь. Ты не можешь уйти, я твоя любовь, жизнь, свет, мрак, день, ночь, глоток воздуха из душной машины на закопчённой трассе, я твоя Незнакомка, твоя Сонечка Мармеладова, водосточные трубы для твоего ноктюрна, твой список кораблей, стакан холодной воды похмельным утром твоей жизни, не уходи, не уходи, не уходи…

После своего ухода от меня он уволился с работы. Говорят, за ним приехала жена на большой красной машине, и они умчались по той самой дороге мимо Вечного огня. Несколько раз он пытался вернуться, и однажды я впустила его обратно. Он сказал, что ушёл от жены ещё неделю назад и теперь живёт в воинской части, он не может переселиться оттуда ко мне в ближайшее время, потому что подписал договор, а по вечерам локаторы глушат мобильную связь, и поэтому мы не можем созваниваться, но если я потерплю, всё будет хорошо.

Услышав эту историю, мама взяла меня в охапку и увезла в другую страну на два месяца, первый из которых я помню смутно, говорят, я всё время молчала, пила, спала и курила одну сигарету за другой. Через месяц проснулась, выбросила наполовину полную пачку сигарет, вылила остатки недопитой бутылки, умылась, надела платье и пошла в музей. Помню, как непривычно было заново ощущать вкус еды, чувствовать запах солнца на бледной коже, которая успела приобрести зеленоватый оттенок, слышать шум живой человеческой речи, смех детей.


Один мой приятель литератор как-то сказал: «Я пишу о любви и о смерти». А мне хотелось спросить: а разве можно писать иначе? Кому интересна смерть без любви? А если мы пишем о любви, то либо умирает кто-то из любящих, либо они умирают вместе в одной постели, либо умирает сама любовь.


Между мной и Озеровым не осталось взаимных обид, ревности, злости, между нами остались только наши нерождённые дети, несомкнутые объятия и наш предсмертный разговор, который не состоялся.
В одном из последних писем он писал: 

«Ты перестала бояться темноты  и правильно. Потому что отныне в твоей темноте нет никого страшного. Теперь там только я. Я прогнал из твоей темноты всех неваляшек и клоунов, всех оменов и чудовищ и теперь, когда ты выключаешь свет (везде-везде), с тобой только я. Вот я целую твои ступни, твои эти, как их, запястья на ногах, а ты спишь и скидываешь одеяло во сне, оставаясь в одних чёрных кружевных трусах. Ты умеешь одновременно скидывать одеяло с себя и стягивать его с меня. Я бы и вовсе не укрывался, но судя по твоей сонной улыбке, тебе нравится его с меня стягивать, поэтому я укрываюсь. Я двинулся на тебе, Настя. Всё время о тебе думаю, запоминаю всё, что ты говоришь. Ты уж и сама забыла, а я помню. Как тот часовой, которого забыли сменить. Просто будь со мной счастлива, ведь никто из тех уродов, которые тебя окружают, никогда не будет любить тебя так же.
Когда я умру, брось мне в могилу свои трусы. Любые. Но лучше те чёрные».

 
Я не буду спорить с покойником насчёт того, любили ли меня сильнее, да и нет такой меры, которой можно было бы измерять чужие чувства. Но я решила выполнить его просьбу. На пару шагов я приблизилась к гробу и сделала бросок. Чёрные кружевные трусы не долетели до могилы. Они расправились в воздухе и упали подстреленной вороной под ноги пожилой женщине, видимо, тёще. Она ахнула и прикрыла рот рукой. На несколько секунд все замерли, а потом с сакральным ужасом посмотрели на меня. Мне ничего не оставалось, кроме как пожать плечами, развернуться и зашагать прочь. Обернувшись, я встретилась глазами с мальчиком. Его взгляд был колючим, как и его взъерошенные чёрные волосы. Наверное, с высоты его двенадцати, я виделась ему старухой. Старухой, которая пришла швырнуть чёрные кружевные трусы в чью-то могилу. Эта мысль показалась мне очень смешной, и внутри защемило от осознания того, что единственный человек, который смог бы разделить со мной краюху этого чёрствого юмора — лежит в свежей могиле.

Я снова подняла глаза на мальчика.

Он усмехнулся и спрятал лицо за еловыми ветками.


_________________________________________

* Об авторе: 

Настя Родионова родилась 10 августа 1986 года в Москве. По первому образованию филолог, училась в Литературном институте им. Горького на семинаре С.П. Толкачева, работает специальным корреспондентом отдела политики  газеты "Московский комсомолец". Публиковала рассказы в журнале "Медведь", статьи в ряде общественно-политических изданий ("Московский комсомолец", "Свободная пресса", "Новая политика" и др.). 

Пишет прозу, стихи, написала либретто для оперы.

Замужем за Дмитрием Курляндским, композитором и  музыкальным руководителем Электротеатра Станиславский. С Дмитрием у Насти с недавних пор творческий союз. Выпустили диск "Город где". Она написала стихи, он - музыку. 7 сентября состоялась презентация. 

Страничка Насти на Фейсбук: Настя Родионова.

 



Просмотров: 6487


Комментарии к статье:

Комментарий добавил(а): Седой
Дата: 09-09-2018 01:52

Каждый живёт как хочет, и расплачивается за это сам. Здорово! Браво! Даже не верится, что такая молодая, хрупкая и такой размах! Впечатляет! Дзалиан Магария!!!

Удалить

Комментарий добавил(а): Лачин
Дата: 09-09-2018 09:10

Половину текста на эпиграфы разодрать можно. Ну состоялась как писатель, я думаю. Эх, жаль, фейсбук меня забанил... Но, может, ещё где встречу. Лачин, прозаик, публицист.

Удалить

Комментарий добавил(а): Лачину - Пётр Згонников
Дата: 09-09-2018 11:42

Вот-вот, Лачин, - на эпиграфы, на цитаты можно разобрать. И этим Настя тоже понравилась: текст мыслями наполнен в избытке, что при таком маленьком физическом объёме создаёт ощущение, будто читаешь не рассказ, а роман.

Удалить

Комментарий добавил(а): Лачин
Дата: 09-09-2018 13:03

А где Родионова ещё есть? В фб только?

Удалить

Комментарий добавил(а): Лачину
Дата: 09-09-2018 17:52

Еще есть стихи " Полутона". Настины статьи есть на " Московском комсомольце", это ее работа, пишет сердцем, видно, что работа любимая, темы - не редакционное задание, а внутрення потребность. Увлеченность работой, конечно, почти не оставляет ей времени для литературы, что меня лично расстраивает, хотелось бы видеть другие её прозаические вещи, но Настина жизнь - её жизнь, ее путь, как и путь каждого из нас, определяют неподотчетные нам силы. Они-то и выведут её на спланированную судьбой площадку. Пётр Згонников

Удалить

Комментарий добавил(а): Пётр Згонников
Дата: 09-09-2018 19:19

Тем, кто собирается учить грузинский язык! "Дзалиан магария!!!" у Седого равнозначно русскому "Очень крепко", в смысле "Очень круто", то же, что у англичан "Cool". А то, что Седой поставил три восклицательных знака, то я догадываясь, кто стоит за псевдонимом - очень критичный и очень сдержанный man, - скажу, что подвигнуть его на такой комплимент, когда он трезвый, невозможно, а трезвый он всегда.

Удалить

Комментарий добавил(а): Елена Згонникова
Дата: 09-09-2018 19:37

Рассказ Насти совпал с моим настроением с первых строк: то, что не страшит героиню, не страшит и меня. Это зацепило. Дальнейшее: интрижка, тайная связь - финал предрешён... Но эмоции героини захлестнули, я продолжила чтение в надежде на чудо. Но, судя по тому, как развивались события, чуда ничто не предвещало. И вдруг в душе зазвучала мелодия - нежная и покорная, неодолимо влекущая за собой. "... он говорил с ней каким-то особым голосом..." - после этих строк мелодия и возникла из ниоткуда, и уже не исчезала: лишь приглушалась капризными суетливо-настойчивыми аккордами, что не заглушало её умиротворяющего звучания. Героиня Насти кружит будто по нарисованным слабой детской ручонкой кругам от надежды к отчаянию, а герой всё более напоминал мне персонажа известной драмы: "Придумать это, этого желать, Хотеть... но сделать? Нет, не понимаю." Узнали? Конечно, Пер - фантазёр и мечтатель, силой своего воображения умеющий перенести человека в вымышленный им мир, но его поступками движет лишь эгоизм. Пер Гюнт, герой драмы Генрика Ибсена. И весь рассказ Насти открылся передо мной. Те своевольные резковатые аккорды танца соблазнительницы Анитры, нежная мелодия песни Сольвейг... Пер Гюнт, измотанный жизненными впечатлениями, возвращается на солнечный зов Сольвейг. Герой Насти к своей жене.

Удалить

Комментарий добавил(а): Лачин
Дата: 09-09-2018 20:30

Я, к стыду своему, о Пер Гюнте не подумал - к стыду, потому как Григ из любимых моих композиторов, особенно за его Пера.Интересный комент у Елены... Содержательный. Я думаю, тут самое лучшее - манера подачи событий, и отдельные фразы, что подталкивают к дальнейшему чтению. Финал, кстати, я бы сказал, довольно оптимистический.-)

Удалить

Комментарий добавил(а): Елена Згонникова Лачину
Дата: 09-09-2018 21:06

Лачин, извини, я немного не поняла - финал оптимистический моего коммента или рассказа Насти? Кстати, финал Рассказа считаю оптимистическим для героини.

Удалить

Комментарий добавил(а): Седой
Дата: 09-09-2018 21:47

Пётр, Елена, Лачин....Читаю ваши комментарии и душа ноет. Мне вас всех очень нехватает. Скучно и одиноко, прям как ,,любовь и смерть" ......и тёща впридачу.

Удалить

Комментарий добавил(а): Лачин
Дата: 10-09-2018 16:35

Я и сам подумал, что меня неправильно поймут, и всё собирался уточнить...-) Я рассказ имел в виду. Но потом подумал - к коменту это тоже относится...-)

Удалить

Комментарий добавил(а): Лачин
Дата: 10-09-2018 16:46

Музыку Курляндского помню, кстати. Одно соч. весьма понравилось, это где 6 или 7 исполнителей. Названия не помню. Спился...

Удалить

Комментарий добавил(а): Владислав Карганов
Дата: 10-09-2018 18:55

Цитата: "Обернувшись, я встретилась глазами с мальчиком. Его взгляд был колючим, как и его взъерошенные чёрные волосы. Наверное, с высоты его двенадцати, я виделась ему старухой. Старухой, которая пришла швырнуть чёрные кружевные трусы в чью-то могилу. Эта мысль показалась мне очень смешной, и внутри защемило от осознания того, что единственный человек, который смог бы разделить со мной краюху этого чёрствого юмора — лежит в свежей могиле. Я снова подняла глаза на мальчика. Он усмехнулся и спрятал лицо за еловыми ветками." Пётр Тимофеевич, вспомните: « фууууу! бедная собака скожыте? Люди пожалейте и не издевайтесь над животными люди кто издевается задумайтес! О том как им не приятно еслибы с вами так-были жестоко!!!! Задумайтесь! Об этом как животным не приятно! Пожалейте и не издевайтесь! Начните с себя! и претставте какой бы был мир еслибы он был добрый весь!!! И как он выглядит когда вы злые! И как он выглядит когда вы добрые и не убиваете и не мучайте животных! и ПОЖАЛУЙСТА!!!! НЕ МУЧЯЙТЕ И НЕ УБЕВАЙТЕ ЖИВОТНЫХ!!!!!!!!!!!!»

Удалить

Комментарий добавил(а): Ведущий - В. Карганову
Дата: 10-09-2018 23:09

Владислав Георгиевич! Не уверен, что понял, что именно Вы хотели сказать. Один наш общий знакомый, писатель Александр Левковский (АЛ), считает, что настоящая литература - это не то, что есть, а как могло бы быть. Если принимаем его точку зрения, то поступок героини "Куколки"в финале оправдан, и тогда у нас нет никаких оснований в чём-то упрекать автора, Настю Родионову (НР). Я сторонник толстовского понимания искусства, главная цель которого та, "чтобы проявить, высказать правду о душе человека… Искусство есть микроскоп, который наводит художник на тайны своей души и показывает эти общие всем тайны людям". Иначе, продолжая мысленно Толстого, - скука, эпигонство, хождение по кругу, игра словами в пинг-понг. С этой позиции НР тоже вне критик, поскольку высказывает ту правду о душе женщины, которая мне, к примеру, была неизвестна. Второй мой критерий, может, вычитанный, может, выношенный самим: художник доложен иметь своё лицо, в литературе это лицо - слово, не затасканное, не заезженное, а свежее, открывающее новые грани отражения внутреннего и внешнего миров через слово. Возьмите Платонова,у него просто наслаждение плыть по новословному морю, рождённому новой социальной ральностью новыми отношениями, новым бытом! Или из современников - молодого Евгения Синичкина (ЕС), принятого ревниво именно из-за его искуснейшего владения словом, раскрытия его невидимых другими смысловых, эмоциональных и музыкальных звучаний.И с душой у ЕС по-толстовски: увидел в ней те высоты и бездны, до которых не дошли и не докопались бронзовые именитости. В "Куколке" тоже есть синичкинское познание души, женской её формы, и заметно проявленная в рассказе Настина, в стиле ЕС, нелюбовь к стандартности письма. Для меня НР - резюмированное женское воплощение ЕС в его "Тринадцати любовных признаниях"(роман "Галевин"). Оба автора интересны своей самобытностью, оба идут в одном направлении, обоих волнуют глубины души и безмерность слова. И оба, заметьте, пишут о любви и смерти. В каком-то смысле я нашел для себя сестру ЕС и был рад поделиться своей находкой с читателем. Есть и отличия, как Вы знаете. Евгений Синичкин в своих стилистических экспериментах (имею в виду и "Галевина", и написанные двойным акростихом два толстых тома трилогии "Эра антилопы") превзошел, думаю, всех существующих в мире писателей, но поиск, временами почти лабораторный, новых возможностей литературы - не Настино, она - иная, она женщина, дитя большого города и бурных чувств, живущая в ином пространстве и слушающая иную музыку души. Уж не говорю о праве художника писать, как он чувствует и что и как считает нужным передать, не подстраиваясь под вкусы публики, не вычисляя, как угодить критикам, не переписывая тексты по недовольству читателей. ЕС и НР - не подстраиваются, бросают кружевные платья своего таланта и фантазии нам, не страшась ни нашего осуждения, ни нашего ропота, ни наших оценок. Смелость художников, без которой не открыть душу и не пойти неизведанной тропой. Мне нравится. Пётр Згонников

Удалить

Комментарий добавил(а): трезвый
Дата: 11-09-2018 01:52

Вот уже несколько тысяч лет определенное поведение, которое можно характеризовать как зависимость, рекламируют как любовь. Источники очень старые, начиная от «Песни песней» Соломона, которую можно найти в Библии. И эта реклама любовной зависимости не прекращается до сих пор. Вот смотрите. Человек попадает в такую зависимость, ему тяжело, плохо, он старается это как-то пережить, начинает писать сценарии, книги, чтоб ему легче стало. Свои внутренние переживания выгружает в текст, который потом превращается в стихотворение, пьесу и т. д. Потом другие люди читают это очень эмоциональное описание. И поскольку многие страдают алекситимией, для них это прямо как вода в пустыне. Алекситимия — это такая штука, когда человек не умеет осознавать и проживать собственные чувства и эмоции. Она достаточно распространена в европейском регионе. Поэтому люди хотят слушать, читать и получать таким образом чувства. Хочу любить! Надо срочно найти любовь, иначе жизнь прожита зря. И быстренько начинают искать кого-то еще, потому что в голове идея: то, что есть в семье, — это не любовь. Любовь — это как в кино, как в книге, как в Библии. Многие люди в этот миф верят, стремятся получить особые чувства, больше похожие на зависимость. Я могу сказать, что любовь — это нечто, что возникает в отношениях между людьми, устраивает обоих, позволяет комфортно в этом жить. Более того, в силу собственного воспитания, эмоциональных особенностей и даже благодаря тому месту, где он живет, каждый человек формирует собственные представления о любви. Говорить про какую-то общую любовь невозможно. Кроме кинематографического варианта, как у Ромео и Джульетты. Но это пример не любви, а зависимости — прямо история болезни, которая закончилась очень плохо. Зависимость дает сильные чувства, но она разрушает жизнь человека. Такие отношения все-таки разваливаются. И это больно, тяжело.

Удалить

Комментарий добавил(а): В. Карганов
Дата: 11-09-2018 02:01

Пётр Тимофеевич! В том же дневнике, только четырьмя месяцами позже, Толстой пишет, что "искусство - одно из средств различения доброго от злого, одно из средств узнавания хорошего". Навела НР свой микроскоп - талантливо навела и на душу своей Насти, и на СВОЮ душу и показала нам женские чёрные кружевные трусы, хорошо если отстиранные, "упавшие подстреленной вороной под ноги пожилой женщине" - представьте себе эту картинку на мусульманском кладбище - вот уж воистину "оптимистический финал"! Шестилетний Тимоша из "Изгнанного из Храма" ужасается "как выглядит он (мир), когда вы злые!", а нынешний Тимофей тоже "усмехнётся и спрячет лицо за еловыми ветками"? Знаю только, что, если прелюбодеяние или убийство даже пленного, даже ребёнка, можно, покаявшись, отмолить, то кощунство на кладбище не отпустит никакой священник. Что до литературы, будучи обыкновенным кирпичником, не хочу подбирать ни кружевные одёжки таланта Насти Родионовой, ни порванные буйной плотью джинсы гениальности Евгения Синичкина (он-то сам использует обсценную лексику). Не моё.

Удалить

Комментарий добавил(а): Владиславу Карганову
Дата: 11-09-2018 08:11

Это разные подходы. Я говорю о критериях оценки таланта, талант писателя для меня - в новом знании о человеке, выраженном в искусной словесной форме, под которой я понимаю подстроенность языка к теме, времени, среде, характерам героев и их мирам, т. е. соответствие языка содержанию и наиболее полное и точное отражение им описываемого. Нет новизны в художественном исследовании души - нет литературы, нет языка - опять-таки нет её, литературы. Моральные критерии существуют для оценки поступков людей, но не литературы. Тем более, не для оценки, талантлив или посредственен творец. То же касается обсценной лексики. Она есть в жизни, значит, у неё есть основания быть и в литературе, иначе это будет не художественный слепок с реальностм, пропущенный через душу автора и огранённый его талантом, а осиропленная глянцевая картинка действительности, да ешё, оморализуй её, вот тебе и руководство по правильному поведению. Об обсценной лексике говорено-переговорено: адекватность её общему контексту - единственное ее право быть на страницах книг. Пётр Згонников

Удалить

Комментарий добавил(а): Трезво
Дата: 11-09-2018 09:06

Действительно, трезвость на то и трезвость, чтобы оценивать всё с рациональных позиций. Правильно и то, что сильные чувства любят бумагу, переплавляются в звуки музыки, просятся на кисть, застывают в скульптурах. Так же верно, что они существуют, что они сама жизнь, и что, хочу спросить, такого в том, что они принимают художественные формы? Правильно Вы пишете, что кому-то нужно их выплеснуть, а кому-то они нужны, кто-то находит в них недостающее, кто-то испытывает катарзис, через чужое страдание, через чужую боль, кто-то дивится умению автора так точно и красиво из передать. Не верно, мне кажется, всё многобразие мотивов реагирования " других очень эмоциональных людей" саодить к диагнозу алекситимии. Скучно. Просто скучно живую жизнь подменять академическими шаблонами, уж я этого, работая многие годы в научной и практической психиатрической среде, наслушался вдоволь: этот шизфореник, этот психопат, этот параноик... Распространённый соблазн чёрно-белой категоризации мира, людей, поступков, защитный механизм для психики, испытывающей растерянность перед непостижимостью мира и безмерностью познания. А зависимость, и в этом Вы тоже безусловно правы, не только от любви, она везде и во всем, она такая же данность, как чувства или их отсутсвие. Мы зависимы от всего. От утерянного ключа, от еды, от нехватки воздуха, от денег, от внимания близких, от начальника, от запаздывающего поезда. Разве не так? Так стоит ли каждое проявление нашей жизни украшать красиво оформленными бирочками? За Вашей трезвостью видны знания, интеллект, аналитичность ума. Было бы интересно услышать Ваше мнение о "Куколке" как художественном произведении. О плюсах и минусах. Обсуждению нашему - и автору, думаю, особенно - не хватает, на мой вдгляд,,литературной критики.

Удалить

Комментарий добавил(а): трезвый
Дата: 11-09-2018 16:24

"Каждое проявление нашей жизни", согласен, не стоит "украшать бирочками". В рассказе Насти, кроме детского капризного "хочу-дайте", я увидел нравственную проблему. Да, наше настроение зависит и от утерянных ключей - это одно, но если человека пригласили в дом, а он прихватил хозяйские ключи, в отсутствие хозяев повадился спать на хозяйской кровати, не представляя своей жизни иначе - это совсем другое. Пускай смелые художники воспевают "неизвестные тропы" душ некоторых людей, которые почему-то абсолютно убеждены в том, что должны получать все, что хотят. В конце концов все вернется "круги своя" ибо благоразумие берет верх над хаосом неконтролируемых желаний.

Удалить

Комментарий добавил(а): Читатель
Дата: 11-09-2018 18:45

Рассказом впечатлен. Произведение оставляет “послевкусие”, что бывает редко, и которое еще долго и со временем раскрывается, как хорошее вино. Благодарен Ведущему. Для меня рассказ начался с размышлений о смерти и ею закончился… Мы становимся взрослыми и другими с первых ее осмыслений, тогда, наверное, и заканчивается детство. Нитью через все строки протянулось: “Кому интересна смерть без любви?”… Любовь не может быть пошлой, если это любовь. Ее нельзя спутать ни с чем, если она любовь, потому что мы становимся другими. И это ни самому не скрыть, не скрыть и от других. Я благодарен каждой Ее минуте в своей жизни, каждому мгновению. “Просто любовь бывает редко, а жить надо каждый день…” Черные кружевные трусы: будет, что пожелать…

Удалить

Комментарий добавил(а): Елена Згонникова
Дата: 11-09-2018 18:59

Искренне согласна с Читателем. Любовь - не пошлость, пошлость - обман, предательство-трусость, что обычно сопровождает тайную связь. И, конечно, "жить надо каждый день", но жить с любимым человеком.

Удалить

Комментарий добавил(а): Трезвому
Дата: 11-09-2018 22:01

Если бы еще кто-нибудь просветил, где проходит грань, у которой художник должен остановиться, чтобы не стать воспевателем чего-то. Это хорошая идея: оградить творческое поле красными флажками и отстреливать всех, кто за них попробует выйти. Вышки и колючую проволоку для творчества, а меня, как носителя нравственных эталонов, в надзиратели. Рекомендую " Чекиста" Рогожкина по повести Зазубрина " Щепка", там эта же идея, в другом только воплощении, доведена до совершенства. Идея цензуры. Вы судите о произведении с нравственных позиций, будто это Кодекс строителя коммунизма или Устав института благородных девиц, оставляя за пределами анализа художественные достоинства, по которым только и может судить, состоялся ли автор как художник. Конечно, Настя Родионова плохой писатель, черные кружевные трусики тому очевидное доказательство, а держи под контролем свои чувства её героиня, будь благоразумной, была бы Настя замечательным писателем.

Удалить

Комментарий добавил(а): Ведущий Е. Згонниковой
Дата: 11-09-2018 22:06

"Искренне согласна с Читателем". А разве можно быть согласной ( согласным) не искренне? Ведущий сайта

Удалить

Комментарий добавил(а): Лачин
Дата: 11-09-2018 22:12

Говоря об оптимизме финала, я не имел в виду, что меня радует, когда в могилы бросают трусы. В частности, женские, кружевные. Или чёрные. Кое-кто меня не понял, наверно. Я разумел, что шутку Героини поняли. Нашёлся мальчик, кот. понял. Она думала, что единственный, кто способен оценить такой юмор, лежит в могиле. Ан нет. Жизнь продолжается. Ей было больно, что их шуточки, свой специфический юмор между двумя - всё это сошло в могилу вместе с ним. Оказывается, нет. Более того - её понял именно самый младший на кладбище, который, по теории вероятности, ещё немало проживёт. Будущее именно за тем, кто понял. В это то и заключена оптимистичная нота финала. Она подана скупо, кратко. Ибо рассказ рассчитан на наблюдательного читателя.   Лачин, писатель, публицист

Удалить

Комментарий добавил(а): Елена Згонникова Ведущему
Дата: 11-09-2018 22:15

Бывает слово, как заноза, "искренность" - именно такая заноза - прицепилась, понимаете...

Удалить

Комментарий добавил(а): Лачину -ведущщий
Дата: 11-09-2018 22:19

Спасибо, дошли, наконец, до долгожданного обсуждения самого рассказа. Продолжить бы, профессиональный взгляд всегда интересен. Пётр Згонников

Удалить

Комментарий добавил(а): Ведущий - Е. Згонниковой
Дата: 11-09-2018 22:30

Бывает, у всех, у многих... Евгений Синичкин приучил к придирчивому отношению к словам, не прощает небрежностей в обращении с ними, в первую очередь, себе.

Удалить

Комментарий добавил(а): Елена Згонникова Лачину
Дата: 11-09-2018 22:36

" Мальчишка... лет 12 на вид. Перед выстрелом он плакал..." - Лачин, тот самый младший на кладбище - главный кошмар героя рассказа, от воспоминаний о котором герой и прятался в трусиках многих женщин, а трусики последней просил как оберег бросить себе в могилу. Но - не получилось, призрак мальчика отвёл оберег - потому и смеялся... я увидела так.

Удалить

Комментарий добавил(а): Лачин
Дата: 11-09-2018 22:39

Что касается того можно ли было так поступить на мусульманском кладбище - меня всегда удивляет, почему именно "русские патриоты" любят ставить в пример своим соотечественникам поведение мусульман. Как что, они сразу говорят - а в исламском мире ты бы такое сделал?! Господа "русские патриоты"! Я понимаю, что вам Саудовская Аравия нравится, или Иран. Но Настя -русский автор, не восточный. И персонажи её - тоже русские. Прошу уважить...

Удалить

Комментарий добавил(а): Елена Згонникова
Дата: 11-09-2018 23:15

Послевкусие не отпускает. Почему героиня называла любовника "куколка", а Настя назвала так рассказ? Мне кажется, я поняла. Комментарий " треззвого" натолкнул: "детское- капризное хочу-дайте!"... Последняя кукла этой женщины с душой ребёнка? И мама, которая "взяла меня в охапку и увезла в другую страну" - как маленькую девочку...

Удалить

Комментарий добавил(а): Елена Згонникова
Дата: 12-09-2018 00:58

Какие прекрасные слова: "Послевкусие - это отклик нашей души на тронутые художниками её скрытые прежде струны". Жаль, что эпиграфом к публикации рассказа Насти не послужили строки поэмы Эльмиры Котляр "Ты" - "Страшно просыпаться и смотреть в лицо своей изуродованной совести! Считать подлость подлостью. Глядеть в глаза правде. И все-таки стремиться к счастью, как будто имеешь на него право. Я надеюсь, что у тебя не бывает таких дней, что тебе не надо растрачивать и убивать силы на суд совести твоей. Если же ты не прав, я прощаю тебя... Я беру на себя твоя зло, бедный!" Но, возможно, эти строки могут стать достойным прощанием любящей женщины...  

Удалить

Комментарий добавил(а): трезвый
Дата: 12-09-2018 02:19

Елена Згонникова - преклоняюсь. Перечитал Эльмиру Котляр. Гимн любви. Гимн женщины. К таким убегают пресытившись трусиками очищать душу.

Удалить

Комментарий добавил(а): Трезвому - ведущий
Дата: 12-09-2018 06:34

Дались всем эти трусики! Яркий образ нашла автор, несомненно уж, и это её творческая заслуга. Только трусики её символические, ключ к двери, открыв которую, читатель вспомнит и Достоевского, и библейского Каина. И многое другое. И взор его тогда из поверхностного и судного станет задумчивым и признательным автору.

Удалить

Комментарий добавил(а): Ведущий сайта
Дата: 12-09-2018 12:09

Ощущение послевкусия, по моему опыту, выразительный признак художественности. Могу назвать не меньше десятка книг и фильмов, которые не отпускают меня годами. Послевкусие - это отклик нашей души на тронутые художниками её скрытые прежде струны. Тот самый один из двух критериев Толстого, по которому можно судить о художественности произведения. "Пока существует Искусство, художники всегда будут искать ответ на вопрос: что есть Человек". Это уже наш современник Теодорус Терзопулос, греческий режиссер, автор книг по теории театра и пр.,и пр., и пр. Эпохи меняются, меняются люди, а критерии настоящего искусства остаются прежними.Пётр Згонников

Удалить

Комментарий добавил(а): Ведущий сайта
Дата: 12-09-2018 12:12

Ситуация тревожная, прямо-таки заговор непонимания, пришлось обратиться к аудитории Фейсбука с таким призывом: "За три дня рассказ Насти Родионовой "Куколка" прочли более 500 человек. В черных кружевных трусиках, брошенных героиней в могилу возлюбленного на глазах его жены и скорбящей публики, многие увидели вызов нравственным нормам, не заметив ни символизма этого образа, ни гуманистического посыла рассказа. Осудили героиню, осудили автора, "рекламируюющего" такое непотребство. Литераторы, критики, знатоки и любители литературы, умеющие видеть за деревьями лес, пишите. Комментарии, отзывы, рецензии - всё будет опубликовано. Пётр Згонников

Удалить

Комментарий добавил(а): Владислав Карганов - Ведущему
Дата: 12-09-2018 18:47

Не тревожьтесь, Пётр Тимофеевич, всё не так уж плохо. Просто читатели стали разделяться на продвинутую элиту и напыщенную ханжескую составляющую самолюбивых невежд. Кто любит попа, кто попадью, а кто попову дочку. И у каждого критерии любови разные. Но тот, кто не удостоился попасть в первую категорию, в Ваших глазах низвергается во вторую. Впрочем, Вы правы - есть в рассказе и "символизм", даже с избытком, и "нравственный посыл". Итак, символы. Символы "неминуемой смерти, объединённые со знаками неумирающей любви". УШЕДШИЕ КУПАТЬСЯ НА РЕЧКУ ДРУЗЬЯ-ПОКОЙНИКИ; ЛОПАТЫ-ВЁСЛА НАД ПЕРЕВЁРНУТОЙ ЛОДКОЙ-ГРОБОМ; КУКОЛКА; СНИМАНИЕ КОЖИ-ОДЕЖДЫ, ЧТОБЫ ПОТРОГАТЬ НЕЗАЩИЩЁННУЮ РОЗОВУЮ ПЛОТЬ; САМОУБИЙСТВЕННОСТЬ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА, РАСТЁКШЕГОСЯ ПО ЗЕМЛЕ ТЁПЛОЙ РОЗОВО ПАРЯЩЕЙ КРОВЬЮ; МОЖЕТ ОН УМЕР ЕЩЁ ТОГДА И СВАЛИЛСЯ В ЯМУ ВМЕСТЕ МАЛЬЧИКОМ-ЧЕЧЕНЦЕМ; ХОЗЯЙКИНЫ СОБАКИ, В ЕЁ ОТСУТСТВИЕ ПРЕДАТЕЛЬСКИ ЛИЖУЩИЕ РУКИ ЛЮБОВНИЦЫ; СЛАДКАЯ ЛОЖЬ И ЧАЙНАЯ ЛОЖКА ГОРЬКОГО ОПЫТА; ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ СЛОЙ КОЖИ, НАРАСТАЮЩИЙ ПРИ КАЖДОЙ НОВОЙ ЛЖИ; Я ПОЛУЧИЛ ОТ ТЕБЯ НЕЖНОСТЬ, КОТОРУЮ ИСПЫТЫВАЮ К ТЕБЕ; ЗАПИВАТЬ СОВМЕСТНЫЙ ОБЕД УПОИТЕЛЬНЫМИ ОЩУЩЕНИЯМИ ОБЛАДАНИЯ; ЛЮБОВНИКИ, ВЫМОЧЕННЫЕ В СЛЕЗАХ И АЛКОГОЛЕ; ИДЕЯ ЗВОНИТЬ ДРУГ-ДРУГУ ПЕРЕД СМЕРТЬЮ; ЗВЕРЬ, БРОСАЮЩИЙ СТАЮ РАДИ НОВОЙ САМКИ И СКАЛЯЩИЙСЯ НА ДЕТЁНЫШЕЙ, КОТОРЫХ КОГДА-ТО ЗАЩИЩАЛ; НЕЧИСТЬ, СЛЕТАЮЩАЯСЯ НА ПОЛЫХАНИЕ ВЕЧНОГО ОГНЯ; ТЯЖЁЛЫЕ МЕТАЛЛИЧЕСКИЕ КРЕСТЫ ПОВЕРХ ОДЕЖДЫ, ИЗДАЮЩИЕ ГУЛКИЙ ЗВОН ПРИ УДАРЕ О ПИВНЫЕ БУТЫЛКИ; БОГ ДЫШЕТ ГДЕ ХОЧЕТ; ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА УЯЗВИМУЮ ПЛОТЬ, К КОТОРОЙ НАМ ДАЛИ ПРИКОСНУТЬСЯ ПАЛЬЦЕМ, СНЯВ КОЖУ; ЧЁРНАЯ ПОДСТРЕЛЕННАЯ ВОРОНА КРУЖЕВНЫХ ТРУСИКОВ У НОГ ТЁЩИ ПОКОЙНОГО ЛЮБОВНИКА; САКРАЛЬНЫЙ УЖАС В ГЛАЗАХ ОКРУЖАЮЩИХ; КОЛЮЧИЙ ВЗГЛЯД И ВЗЪЕРОШЕННЫЕ ЧЁРНЫЕ ВОЛОСЫ МАЛЬЧИКА; ЕГО УСМЕШКА И СПРЯТАННОЕ ЗА ЕЛОВЫМИ ВЕТКАМИ ЛИЦО. Действительно, каждый из этих символов при определённом усилии читателя может быть развёрнут в самостоятельную картину, рассказ, повесть, роман - всё зависит от талантливости на этот раз уже читателя. Помните у Дементьева: " Пусть другой гениально играет на флейте, но ещё гениальнее слушали вы!" Гуманистический посыл рассказа? Несомненно! Даже в Википедии появилось определение НОРМАТИВНОГО ГУМАНИЗМА - "позиции, исходящей из признания того, что у человека есть специфические человеческие потребности, которые необходимо удовлетворять. Причём не человек должен приспосабливаться к обществу, а общество должно считать удовлетворение человеческих потребностей нормой своего функционирования". Это пока только статья в Википедии, но доживём и до подобной конституционной нормы. Нравственные нормы? Разумеется! Нынче даже гомосексуализм перестал быть уголовно наказуемым деянием, что уж говорить о моральном эксгибиционизме.

Удалить

Комментарий добавил(а): Ведущий - В. Карганову
Дата: 12-09-2018 22:05

Уважаемый,ВГ! Символы Вами отмечены. Понимание есть. Ниже вопросы, из них понятно, чему я хочу услышать созвучный ( или нет) ответ. 1. Ограничивается ли рассказ очевидным: интрижкой и эпатажным поступком героини? Или это фасад, за которым скрываются другие слои(слой?), раскрывающие художественную задачу автора? Если фасад, то какое содержание за ним? 2. Мне привиделась аллюзия на Каина? 3.Почему герой просит бросить в могилу трусики? Именно черные, именно кружевные? Вроде догадываюсь, не уверен.4. Кто тот мальчик, что в финале? 5. Почему он за еловыми ветками? 6. " Куколка" - коммерция или литература? 6.Талантлива ли автор? 7.Каков гуманистический посыл рассказа? 8. Какие глупости и благости в википедиях и фэбах пишут, Вы знаете лучше меня. Зачем же так безраздельно доверять всему написанному в них? Да и тема эта другая, к анализу художественных достоинств и недостатков " Куколки" не имеет никакого отношения. 9. Почему, кстати, "Куколка"? Я этого ещё не понял. Пробую, гипотзы есть - слабые, не нравятся. Пётр Згонников

Удалить

Комментарий добавил(а): Елена Ванькова
Дата: 16-09-2018 16:13

«Я называла его «куколка»… «Небритый коренастый мужик с маленькими, острыми как его чёрная с проседью щетина глазками, в камуфляжной майке, с широкими, испещрёнными линиями ладонями и таким же широким и в линиях лицом, с вечной суетливостью», «старым, лицемерным и табуированным наличием жены». Болтливый, вечно движущийся, слегка рассеянный, точно одержимый постоянным внутренним тремором. Куколка…кукленок - подобие человека, сделанное из чего угодно. Куколка…механическая или живая…иногда со временем побитая или сломанная, но непременно очень красивая, нарядная, иногда маленькая - для меня символ души героя Озерова, а слова героини: «Ты моя куколка», с одной стороны как проявление нежности и ласки, а с другой… как отражение бессознательного влюбленной Насти, единственным желанием которой по отношению к Озерову было, чтобы он пришёл на кухню, «снял с себя кожу и попросил потрогать пальцами незащищенную розовую плоть». Вслед за рассказом героя Озерова об убийстве чеченского мальчика, как самой горькой из его тайн и очевидной лжи перед своей супругой мне открылась всепрощающая и безусловная любовь героини рассказа. Каждый из нас жаждет этого прощения, безусловности по отношению к себе, полного принятия. Человек, который способен показать свои чувства не кажется мне слабым или наивным, глупым или распущенным, напротив, в этом проявляется его сила - быть без маски, со снятой до кровавой плоти кожи. Если нас кто-то полюбил...это вообще чудо! Вдруг этот человек последний, кто смог полюбить вас... Любовь героини раскрывает и обнажает Эго старого и лицемерного, во многом табуированного мужика, до незащищённой розовой плоти. И для меня вслед по иному открывается фраза на стене Афонского монастыря: «Если мы умрем до того, как мы умрем, то мы не умрем, когда умрем». Акт любви представляется как символическая смерть, как акт духовного рождения, как испытание самой смертью. Смерть, пусть даже символическая, неизбежна. Не умерев, нельзя родиться… Озеров пишет в одном из своих писем: «Я вдруг понял, что нет ничего, что обидело бы меня... Я понял, что прощу тебе даже предательство, любую глупость, любую гадость. Я прощу тебе даже твою холодность и разлуку, потому что я получил от тебя всё, о чём мог только мечтать. Я получил от тебя СВОЮ нежность, которую испытываю к тебе»… Я не увидела в произведении, что жена Озерова стоит невидимой стеной между Настей и Озеровым, она есть, она всегда рядом: кровать, мангал, беседка, колени, ее собаки… В этом я увидела ее безграничное и безусловное принятие своего мужа, как итог: Озеров возвращается к ней, и в этом для меня проявляется ее женская, порой редкая, мудрость. «Озеров говорил, что с женой он давно не спит, что живёт в одном доме по привычке и не разводится только потому, что в этом нет необходимости, но, конечно, сейчас она не должна ничего знать, поскольку это ранит её самолюбие… он… говорил, что жена, пусть и номинальная, для него святое, что он никогда её не оставит. Рассказывал историю о том, как она чуть не умерла, пытаясь выносить их так и не родившегося на свет ребёнка…Он говорил с ней каким-то особым голосом, который звучал рядом со мной, но доносился будто из другой комнаты, города, мира, и ложь ей казалась и мне правдоподобной». Разрыв между Настей и Озеровым для обоих болезненный и неизбежный. Однако, между ними, до конца остается то, что известно и понятно только им. Это и «прощальный звонок» перед смертью и просьба Озерова о той самой, черной кружевной материи. «Чёрные кружевные трусы не долетели до могилы. Они расправились в воздухе и упали подстреленной вороной под ноги пожилой женщине, видимо, тёще»… Сакральный ужас для меня затмился «краюхой черствого юмора», который смог бы разделить тот, кто лежит в свежей могиле и не только. В этом я «прочитала» те самые первые строки рассказа: «Один человек однажды спросил меня, боюсь ли я смерти. Я сказала, что не боюсь». Черные кружевные трусы, те самые.. как вызов, насмешка, как символ несерьезности к неизбежности. «В тот момент, когда вы начинаете видеть жизнь как несерьезность, игривость, весь груз исчезает с вашего сердца. Все страхи — страх смерти, жизни, любви — все исчезает. Человек начинает жить очень легко, почти невесомо. И если кто-то становится невесомым, он может лететь в открытое небо» (Ошо). Встреча героини с мальчиком позади свежевскопанной могилой, взгляд которого был колючим… Для меня эта встреча также неизбежна… Я увидела в этом символ и знак встречи героини рассказа со своим будущим, со своей неизбежной старостью, со своей неизбежной смертью. «Нет такой меры, которой можно было бы измерять чужие чувства», пишет автор... Для меня этот короткий рассказ о любви и смерти, о смерти в любви стал некой мерой. Благодарна автору Насте Родионовой. Благодарна Ведущему сайта за возможность открыть для себя нечто новое и ранее неосознанное. Е.В.

Удалить

Комментарий добавил(а): Елене Ваньковой - ведущий
Дата: 16-09-2018 20:54

Ваше "открыть для себя нечто новое и ранее неосознанное", особенно последнее, "неосознанное", будет особенно ценным автору " Куколки". Писатель там, где такого рода открытия, а писательство безгранично, как безгранична человеческая душа

Удалить

Комментарий добавил(а): Елена Згонникова
Дата: 19-09-2018 02:30

10 августа, в день её рождения, я узнала о ней: Настя Родионова, писатель, её фото и рассказ "Куколка". "Такоя молоденькая, красивая очень, - подумалось, - что она может написать?" Первые же строчки потянули в омут философии, удивили глубиной. Дальше удивлялась всё более: героиня -слишком много её, навязчиво, чересчур... зачем это нужно автору рассказа - "На самом слабом верхнем уровне" по-терзопулосу, который предлагает "смотреть глубже, внутрь". Находясь в статусе жены целых 43 года, я, первым делом подумала о жене героя- что она? Почему нет её размышлений? И песня Сольвейг, зазвучавшая во мне, подсказала ответ. Но рассказ, как матрёшка, раскрывался для меня дальше, благодаря комментариям читателей. Для кого-то появилась идея пожелать чёрные трусы, кто-то понял неизбежность и для себя появления мальчика у могилы... - почти вертеровская лихорадка, принятие на себя страдания героев - вхождение в образ, так тщательно навязываемый автором. А что, если... герой рассказа, убивший безоружного ребёнка - невинную душу, сжёг и свою душу раскаянием и невозможностью исправить содеянное? " Если мы умрём до того, как не умрём..." что человек без души? Зомби... или вампир... не просто так в начале рассказа он задаёт вопрос: боится ли она смерти? И такой человек встречает женщину, с незажившей, свежей раной души, (полугода не прошло со времени её развода) - вот она, так необходимая ему сила - живая, горячая ещё кровь. Он настолько распалён желанием насытиться её душой, что даже не пытается придумать что-то оригинальное: " с женой давно не спит..." - банальнейшая сказка всех изменников... Героиня ищет утешения, ей нужно поверить в свои женские силы после предательства бывшего мужа. Цена утешения - отдать на съедение вампиру свою душу. Это ещё одна версия. Ранее неосознанная..

Удалить

Комментарий добавил(а): Ева Антипова
Дата: 20-09-2018 10:57

Ибо не давайте обетов, которые не можете исполнить! Кощунство во всем -в убийстве, в блуде, в пустых обещаниях и уверениях Озерова. Без души человек. Манекен. Каждый может наделить его своими эмоциями, как КУКЛУ.

Удалить

Комментарий добавил(а): Долгий
Дата: 20-09-2018 22:22

Наполненный рассказ о банальной истории: двуличный герой, старая нелюбимая жена, хорошенькая любовница. Что-то цепляет, что-то намертво врезается в память. Слова лишнего не выкинешь, и это нравится. Можно искать глубокий смысл, а можно не искать. Каждый находит в нем свое отражение.

Удалить

Комментарий добавил(а): Еве Антиповой
Дата: 20-09-2018 23:17

Все так. но зачем, скажите, автору это нужно: рассказывать о плохом человеке? О плохих и хороших людях пишут и говорят в СМИ, это удел журналистики, здесь - рассказ, художественное произведение. Пётр Згонников

Удалить

Комментарий добавил(а): Долгому
Дата: 20-09-2018 23:23

Банальность истории - кажущаяся. Думаю, что намеренная. Ложный след, дымовая завеса. Рассказ сложнее, чем представляется, первоначальное восприятие - ошибочное. Об этом хорошо и много у Канемана, о первой и второй стстемах восприятия. Первая ( впечатление) оперирует личным и коллективным опытом, вторая (сознание) подвергает впечатление критической бомбардировке. Отложите в сторону. Перечитайте завтра. Пётр Згонников

Удалить

Комментарий добавил(а): Елена Згонникова
Дата: 20-09-2018 23:29

Вот и я о том же, и по-терзопулосу, и по-канеману:" частые повторения - надёжный способ заставить людей поверить неправде" - слишком много героиня говорит о любви, слишком, будто мантру повторяет. И... мне жалко Долгого. В его комментарии чувствую отчаяние.

Удалить

Комментарий добавил(а): Юля
Дата: 24-02-2019 13:00

Ее не волновало, что он был женат. У главных героев всегда есть подруга, которая ведет себя подавая тем самым не самый удачный пример публике. Для меня она никак не героиня, больше подруга героини.

Удалить

Комментарий добавил(а): Ивелина, Болгария
Дата: 24-09-2019 13:36

Рассказ о сломавшемся слабом мужчине, где очередная его любовница ( подстреленная ворона) выступает в качестве толкователя его комплексов для нас, читателей.

Удалить

Добавить Ваш комментарий:

Введите сумму чисел с картинки