Людвиг Млокосевич, автор "Из заметок натуралиста" (1876)

Аннотация: Ордурат.- Джулфи. - Характер армян. - Таможенная станция и телеграфная линия. - Поход к Арарату. –Две горы. - Встреченные трудности. - Али-Кизил. - Проводник. – Необходимые условия для восхождения на вершину. - Дорога к Еревану. - Городское пространство. - В кочевке курдов у подножия «Ах-Даху». - Гостеприимство пастухов. - Описание селения над озером Гокса. - Прибрежная и водная ауна. - Ганзинская губерния. - «Ката-Кент» - Гуэза-бек.

Весьма привлекательная с разных точек зрения гора. Она и по характеру своей поверхности, и по свойствам горных пород уникальна, выдающаяся в своем роде; ее конфигурация резко отличается от всего, что можно встретить, и не только на Кавказе. По своей, например, высоте она отличается от всех местных гор, превосходит их; её можно сравнить разве что с Гималаями или Кордильерами, но и тут она им не уступит в силу оригинальности формы. Арарат производит огромное впечатление на каждого, кто сталкивается с этой горой впервые. Эти огромные земляные выпуклости (они, впрочем, состоят из двух огромных гор, сросшихся, как сиамские близнецы) поражают своей ещё и очевидной обособленностью. Вершины их покрыты снежной шапкой, никогда не тающей, но у их подножия протекает как бы еще какая-то тайная, подковёрная жизнь.

Взбираясь на Арарат, проходим постепенно разнообразные температурные и растительные пояса; разнообразие такой флоры, а с ней и фауны производит сильнейшее впечатление, особенно на тех, кто чуть-чуть знаком с природным творчеством. И если бы не было предания о Ноевом ковчеге на вершине Арарата, то надо бы было выдумать еще какую-нибудь подобную впечатляющую легенду.

Посетить столь чудесное создание капризной матери-природы нам довелось во время нестерпимейшей жары. Плохо сказывалось на самочувствии людей и то, что осиротелый Арарат не имеет собратьев, которые бы своим соседством как-то поглощали бы жаркие лучи палящего солнца. Наше восхождение осуществлялось в конце августа 1872 года –самая жаркое время года этих краях.

Маршрут экспедиции Млокосевича и Кашкина: Лагодехи - Белоканы - Элли-су - река Самур - Куба - Баку - Ленкорань - Муганская степь - р. Аракс - Джульфа - Нахичевань - Елизаветполь - Царские колодцы - Лагодехи

Жители селения Давал с усмешкой умудрённых людей рассматривали наше снаряжение и приготовления к такому смелому и даже авантюрному, по их мнению, предприятию, которое они считали вызовом великому Духу, обитающему на этих недоступных вершинах.

А такие грехи никогда не остаются без наказания. Ни один человек из взбиравшихся на вершину горы, не вернулся ещё оттуда без приключений, сталкиваясь с непреодолимыми препятствиями, которые заканчивались серьезным травмами или смертью.

Терпеливо выслушав такие советы и предупреждения, мы двинулись прямо к лежащему у подножья горы селению Али Кизил, к рекомендованному нам проводнику.

Чрезвычайно привлекательной наружности старичок Симеон рассказал нам, что уже восемь раз ступал на вершину Арарата в качестве проводника, сопровождал группу из 22 человек, неся на собственных плечах огромный деревянные крест, впоследствии установленный на вершине горы. Единственный путь, по которому туда можно взобраться по восточному склону, это чрезвычайно крутая, и как нам казалось, вовсе недоступная тропа.

На восхождение надо затратить не меньше 6-7 дней. За каждый день своей услуги он запрашивал по полтора рубля с одного человека, а с коня – по рублю. Маршрут он разделил на такие составляющие. Первый день посвятить визиту к казачьему полковнику, чтобы получить письменное разрешение на восхождение, поскольку без этой бумажки никому не дозволено взбираться так высоко на Арарат. На десятивёрстной хребтине, соединяющей обе горы, есть казачий пост, к которому надо обратиться и нанять двух казаков, могущих защитить путешественников от кочующих там курдов; охранники нужны и для присмотра за конями на границе вечных снегов, откуда дальнейший подъём можно осуществить только пешком.

Второй день уходит на достижение выше упомянутого казачьего поста.

Гора Арарат на картине Ивана Айвазовского "Сошествие Ноя с горы Арарат"

Третий день уходит на восхождение к границе снегов. Обычно там приходится и заночевать. В четвертый день путешественники достигают вершины горы и опять же ночуют. В пятый день возвращаются на казачий пост. Шестой достигают аула Али- Кизил. Седьмой день на основе Божественной известной заповеди посвящается отдыху после понесенных тяжких трудов.

Кроме того, Симеон предупредил нас, что к такому путешествию нам необходимо запастись новыми подковами для лошадей, без которых конь может поскользнуться, особенно на подходе к снежной границе, а сами мы должны подумать о запасной обуви, которую должны свернуть и сунуть в мешки, а также приобрести острые горские посохи с железными наконечниками. После скрупулёзного подсчета стоимость такого восхождения дошла до 50 рублей.

Внимательно выслушав крепкого старца и поблагодарив его за столь необходимую нам консультацию, мы решили распроститься и с ним, и со столь привлекательным для нас Араратом со всеми его природными и зоологическими прелестями, которые собирались там увидеть.

Однако нам удалось узнать, что за неделю до нашего прибытия к подножью этих гор, на вершину малого Арарату совершил восхождение генерал Ходжко. Поблизости от вершины малого Арарата есть углубление, заполняемое талой водой, сбегающей с круч. Таким образом образовалось озерцо, затягиваемое ночью ледком даже в летнюю пору.

Над берегом этого озерца возносятся три могилы очень древнего происхождения, а могильные камни испещрены выбитыми письменами, недоступными для прочтения.

Получив такие сведения, двинулись мы в дальнейший путь по дороге, ведущей к Еревану.

Дорога эта чрезвычайно многолюдна по причине многочисленных поселений, расположенных на ней. Они так близко походят одно к другому, что путешественнику кажется порою, что это одно большое раскинувшееся на много верст селение. Здесь в немалом количестве произрастают вербы и тополя. Немало мы видели тут и винокурень. Каждое селение имеет какие-то магазины с товарами. Население состоит из армян, хотя в небольшом количестве встречаются тут и татары. Этой дорогой, протянувшейся на 50 вёрст, добрались мы до Еревана.

Околицы этого города совершенно подобны окраинам других кавказских городишек. Каменистая пустошь окружает город, выросший словно оазис среди пустыни. В самом городе немало садов, фрукты в большом количестве. Почва практически безлесная, поэтому для поддержания огня и жизни в этих местах используют кизяки.

Посреди города размещён обширный базар, а также караван-сарай.

Нахичевань

Вокруг них как раз и сосредоточивается вся жизнь. Оба эти строения больше подобных тифлисских. Тут стараются выжать максимум денег с каждого проезжающего или проходящего. Сам я имел дело с этими менялами и торговцами. Уж череcчур они расторопные, грамотные. Но хорошо уже то, что склонностью к воинственности (как, впрочем, и к рыцарству) не отличаются. Деньги большинства татар и грузин переходят к ним в руки.

Через три версты за Джульфами построена карантинная станция у главного тракта, ведущего из Тифлиса к Тариусу и Тегерану. Там же проходит и телеграфные линии - российско-персидская и российско- индийская; на каждой из них натянуты по два провода, в связи, вероятно, с избытком корреспонденции, никогда не прекращающейся.

Уездное местечко Нахичевань значительно превосходит Ордубат. Из впечатлений о жизни, вынесенных из местного базара и караван-сарая, делаю вывод: торговля тут оказывается намного оживлённей. Большинство населения татары и лишь четвертая часть –армяне.

Сообщение тут, как и там, осуществляется с помощью ослов, хотя немало и верблюдов, используемых для таких же целей. Немецкие колонисты внедрили тут легкие и быстрые повозки, по своему устройству похожие на «полуторные». Базар поражает прохожего обилием и дешевизной разных фруктов, что, впрочем, отличает и многие другие города Закавказья. Мне довелось там немало увидеть чисто азиатских товаров. Как и в Нахичевани здесь есть общедоступные столовые. В общем, условия для жизни вполне подходящи - дешёвые. Так, три фунта лаваша, заменяющего булки и хлеб, стоят семь копеек, фунт баранины и телятины – 4 копейки, бутылка вина – 25 копеек, дюжина отборных персиков - 1 копейку. Из Еревана мы направили свои шаги к Елизаветполю (по-татарски - Ганза), избирая кратчайший путь, который нам посоветовали по причине частых разбойных нападений на прохожих путешественников.

Ереван

Дорога наша проходила над южным берегом наибольшего и выше других в горах Кавказа расположенного горного озера Гокчи  (Севан). Мало кому даже из местных жителей знакома эта дорога, проходящая через заснеженные вершины, что нас гораздо больше утешало, чем слухи о случающемся здесь «гостепримстве», тем более, что перед такой красотой мы как-то стали равнодушны к рассказам о разбоях. Они перестали производить на нас какое-либо впечатление, и мы перестали вообще обращать на это внимание.

Начинаясь от Ереванского базара, дорога постепенно поднималась вверх все выше и выше. Поэтому, пройдя пятьдесят вёрст от города, мы оказываемся на высоте 12.000 футов над уровнем моря. Теперь мы поблизости Ах-Даха (Белой горы). Развлекаю себя тем, что думаю: имеет ли наше существительное «дах» какое-либо отношение к татарскому одноименному слову, означающему гору.

После того, как мы покинули Ереван, встречаем по дороге несколько армянских и татарских селений, протянувшихся вёрст на пятнадцать за городом. Далее уже кочуют лишь курды со своими стадами овец и семьями. Их обозы состоят из шести-восьми юрт. С определённого расстояния по цвету и форме эти юрты похожи на навозные кучи, тем более, для меня, страдающего близорукостью.

Поскольку был уже поздний час, решили мы попроситься у курдов на ночлег в одной из таких юрт. 

Приблизившись к табору, мы ощутили на себе неистовую атаку сторожевых псов, которых тут же разогнали пастухи. После объяснения им причины нашего здесь появления, мы спросили, нельзя у них будет переночевать. Появившийся перед нами старик, очевидно, местный их патриарх, родоначальник, поприветствовал нас, прикладывая ладонь к сердцу, а потом ко лбу. После чего он указал на свою юрту, давая понять, что он к нашим услугам.

Квадратная и внутри достаточно обширная юрта отличалась порядком и чистотой. В ней было два очага, один из которых предназначался для женщин, другой - для мужчин-кочевников. Каждый – на своей половине. Самых разнообразных и экзотических постелей здесь хватило бы и на двадцать пришельцев.

Старичок приказал разжечь огонь и угостил нас чем мог. Женщины тут же начали печь хлеб, а потом принесли нам молока и овечьего сыра, мы же тем временем приготовили чай, распивая его, мы вдоволь поговорили со стариком. В общем-то время, проведенное в кошовке этих прославленных разбойников, показалось нам достаточно приятным. Мы убедились, что курды намного симпатичнее татар.

Ереван. Караван-сарай

Обратили внимание и на то, что всякий тяжелый труд тут ложится на плечи женщин. Даже уход за лошадьми, их чистка, седловка и «подача» их мужьям – чисто женское дело. Мужчины же относятся к ним, как и почти везде принято на Востоке, как к рабыням и к существам значительно низшим. Однако женщины привыкли здесь сносить мужское ярмо, полностью покоряясь своей судьбе, которая вовсе не кажется им такой уж отвратительной.

Мы еще сладко почивали, как стало едва рассветать, как женщины приступили к свёртыванию юрты, чтобы специально предназначенные для этого кони и ослы могли её перетащить на другое место.

Наши уставшие тела требовали более длительного отдыха, но мы вынуждены были покидать свои постели, чтобы не злоупотреблять терпением этих женщин.

После утомительной на протяжении целого дня горной «прогулки», к вечеру мы едва дотащились до первого селения, расположенного на южной стороне Гокчанского озера и называемого Гуееле-Кент (Озёрное селение). Как и все другие селения, лежащие также на восточной стороне озера, заселены армянами. Хотя они автохтонные жители этих мест, названия горных сел над Гокшей носят татарские имена.

Люди, населяющие эти поселения, убоги и грязные (особенно женщины), но это не связано с недовольством судьбой - у каждого на устах улыбка, выражающая удовлетворение. Прохожие встречают нас низкими поклонами, выражающими полное удовлетворение нашим здесь появлением. Они рады всегда видеть христиан среди своих домишек, ибо последние смогли пресечь несправедливость, изнасилования и произвол времён правления татар. Жители стараются это продемонстрировать при каждой возможности, не забывая о прошлом никогда.

Кроме того, люди здесь чрезвычайно набожны и строго блюдут посты, которых в течение года (по здешнему календарю) гораздо больше, чем дней, когда дозволено употреблять мясо. Среди возделываемых участков здесь в лучшем случае можно увидеть несколько растущих у глинобитных мазанок верб.

Всё мое внимание поглотило это наибольшее в Закавказье озеро. По мере приближения к берегу Гокши любопытство моё усиливалось, кроме того, что оно расположено выше всех других озер (на высоте 6.400 футов над уровнем моря), объём его воды также превосходит все здешние водоёмы. Одновременно я пестовал в себе надежду пополнить здесь свои собрания интересными экземплярами насекомых, рыб и моллюсков.

Озеро Гокча (Севан)

Однако озеро это не было столь могучим и плодородным, как я себе это воображал. Длина его водной поверхности достигала 60 вёрст, а наибольшая ширина – 50 вёрст. Его хмурые скалистые берега не украшает буйная или даже разнообразная растительность, потому окружающая местность представляется весьма унылой. Плавание по нему ограничено лишь рыболовными челнами. Однако, проходя самым длинным южным берегом, мы обнаружили всего лишь три рыбацких лодки. Конечно, озеро это кишит множеством рыб, но только едва лишь пара их разновидностей знакома местным жителям. Среди этих рыб вообще нет хищных пород. Самым вкусным считается лососевый осетр, по-татарски «Их-чан», в честь луны так называется, а известно, что такое луна для мусульман.

Невероятное количество водных птиц оживляет мертвые берега озера. Заметил в их стаях уток, лебедей, пеликанов, большее количество видов поменьше – чаек, к примеру, и т.п. Термометр, погружённый в озёрную воду, показывал 12-15 градусов по Реомюру.

Через день мы последовали дальше в направлении к Гуэда-Беку (там медные копи и одновременно медеплавильный заводик). Крутая дорога, вьющаяся между горами, затрудняла наше продвижение. Через две версты мы достигли всё же лесных кустов, среди которых преобладал восточный можжевельник. Деревце это напоминает своим запахов оливы.

Через три селения товарищ мой настолько ослабел от походных трудов, что мы вынуждены были заночевать прямо у дороги, в местности, где никто не мог нам гарантировать какую-либо безопасность.

Продвигаясь дальше, через день взошли мы на высокую гору, вершина которой была убелена снежным галуном и представляла чудесное зрелище. Перейдя на ее южную сторону, мы оказались уже в Елизаветпольской губернии (Ганжинской). В некотором отдалении увидели мы хорошо нам известную долину реки Куры. Спускаясь всё ниже и ниже, оказались мы в лесных окрестностях. Теперь уже берёзовые кусты росли на склоне горы, а еще ниже уже бы настоящий «древесный» многолетний лес, каких мы не встречали со времен выхода из Ленкорани.

Перед вечером явились в гости в одну татарскую деревню, именуемую Кала-Кент (Крепостное поселение). Кроме истощения, я должен был следить еще за больным товарищем, а также за его верховым осликом и вещами. Поэтому для собственного отдыха и пополнения весьма надорванных уже сил, мне хотелось подольше тут отдохнуть, и дальнейшая программа нашего путешествия зависела от решения более ослабленного товарища. Он же объявил о необходимости прибыть в тот же день в оплачиваемый постоянный двор с трактиром, который содержит немец, заботящийся об удобствах путешественников.

Я обратил его внимание на неподходящую для нашего передвижения глинистую дорогу, размокшую от недавних дождей, которая тоже может ослабить наездника. Присутствующие при этом татары утверждали, что поселение это весьма не близко. На наше несчастье появился извозчик из «Гуэдабеку», армянин, который поклялся, что селение его расположено не далее, чем в восьми верстах отсюда, в подтверждение чего он еще и объявил себя христианином. Посчитав, что эти восемь верст можно преодолеть за три часа, мы двинулись к желанному трактиру.

Армянин с ишаком. Фото. Дм. Ермаков

Едва мы прошли две версты, утешая себя мыслью, что четверть дороги уже преодолена, как встреченный нам на пути духобор объявил, что, по его подсчетам, нам осталось не менее двенадцати верст. Такое преувеличенное расстояние нам хотелось приписать его ошибке.

Неожиданно небо затянулось чёрными тучами, возвещавшими бурю с дождем. И действительно, через несколько минут потоки дождя, сопровождаемого градом и громом, обрушиваются в избытке на наши головы. Ослик, везущий больного, то и дело спотыкается, а иногда попросту даже падает на мокрую глину. Через какое-то время вновь встречаем духоборов, везущих зерно на мельницу. Эти уже оценивают расстояние до ближайшего селения в 20 километров. Нечего делать.

Продираемся через темень над ущельем, но вместе с ночью начинается второй буран.

Наездник мой соскальзывает и падает в ущелье, на наше счастье не очень глубокое – глубиной около восьми саженей, утомлённое животное также не хочет подниматься. Чтобы облегчить ему жизнь, вынуждены освободить осла от груза и поднять кое-как его.

Ослабленные и обессиленные, мы не знаем, что делать - отдыхать посреди ливня в болоте или двигаться кое-как дальше. Сваливаем манатки на спину и, напрягаясь из последних сил, кое-как медленным шагом продвигаемся к желанному месту отдыха. Ослабленность моего товарища не позволяет ему двигаться по столь изнурительной дороге. Волей-неволей мы вынуждены устроить привал среди гор, без пищи, без огня, под дождём и бурей.

На наше счастье возвращающиеся под утро с мельницы духоборы, забрали на повозку моего товарища со всеми нашими манатками, я же волочился за ними следом, сопровождая обессиленного осла.

К восьми утра мы были уже в Гуэдабеке, на постоялом дворе немца Федерика. Отдых после таких неожиданных приключений показался нам райским. Гуэдабек расположен в восьмидесяти верстах на юг, западнее Ганзы , он чрезвычайно возвышается над уровнем моря, поэтому окрестные леса состоят из березовой поросли. Климат здесь, хотя и здоровый, но достаточно суровый. Эта местность издавна известна медными копями.

По преданию, обедневший татарский «дворянин» (бек) пятьсот лет назад открыл тут залежи меди, отсюда и произошло название, которое и переводится как «Бедный бек». Потом эти залежи перешли в руки греков. Никогда, однако, тут не добывали столько меди, как в шестидесятые годы нашего века, когда право на добычу этих богатств продали в концессию немцам. Богатые немецкие фабриканты содержат тут и телеграфную англо-индийскую линию. В соответствии с современными потребностями они выделили немалый капитал, около миллиона рублей, для улучшения условий жизни, что привело к расцвету этого дела.

Поэтому здешние дома построены по современными европейским планам и стандартам, машины, самой новой конструкции, теперь уже задействованы, но они также привезены из Англии и Америки. Горняцкий поселок приобрёл черты немецкого местечка и продолжает расширяться. И поскольку строительство многих домов уже начато, то на каждом шагу встречаешь здесь каменщиков, а также других рабочих.

Директор этих нынешних учреждений – немец, администрация немецкая, бухгалтерия составляет свои документы на немецком языке. Есть у них и свой клуб, подписные немецкие издания «Юбеер Ланд» и другие, домино, шахматы. Горняки в большей своей части-татары и армяне, но есть тут и турки, греки, персы, грузины и даже пара поляков.

В 1872 году тут переплавлено меди в 35.000 пудов. Большая часть этой продукции отправляется в Лондон, где за нее платят по 13 рублей за пуд. Остальная – идет в Петербург, где, естественно, ее продают на рубль дешевле. Кроме залежей меди, тут есть запасы серебра и цинковых руд. Но добыча этих металлов не имеет столь широкого размаха и идёт на удовлетворение лишь местных потребностей.

Современный Кедабек ( "Гуэда-бек" Млокосевича)

За несколько вёрст отсюда греки открыли новые залежи медной руды, но не смогли с ними управиться. Управляющий копями Гэудабека приобрел их у греков и хорошо им за то заплатил. Эти последние поначалу обрадовались, что получили ни за что ни про что из своей ни к чему непригодной руды неплохой куш, но вскоре узнали, что предприимчивый немец начал выплавлять из этого сырья кобальт- металл более ценный и более редкий, чем медь, хотя во многом с нею и сходный. Видя всё это, греки начали против немца судебную тяжбу, но ничего не добились.

Несколько дальше татары нашли залежи серебра, но они так хитро скрывали свое открытие, что власти, узнав о серебряном бизнесе в этих местах, несмотря на все свои усилия, ничего от него не получили. Мне говорили, что туда послали комиссию для выяснения обстоятельств и получения истинных сведений.

Подытожу то, что мне рассказывал тамошний немец: предприятие братьев Сименсов не имеет никакой перспективы, поскольку одни из этих братьев, жившие в Тифлисе, уже умерли, другие же живут теперь в Берлине. Из-за недосмотра собственников, здешняя администрация творит нечто бесподобное: разделённая на партии, она проводит то и дело всякие преобразования с единственной целью – не забыть бы о собственных интересах.

После трёхдневного отдыха в Гуэдабеке отправились мы в дальнейший поход в направлении к Елизаветполю (Ганзе). Пребывание там запомнилось в силу моего собственного недомогания, появившегося в результате перенесенных невзгод. Проявления моей болезни выразились в опухоли всего нёба, дёсен и языка, вплоть до ротовой полости, включая губы. Всё это не позволяло принимать никакой иной пищи, кроме молока. Такая диета совершенно меня ослабила. И, как всякий больной, я передвигался черепашьим шагом.

Желая поскорее преодолеть пустынную и безлесную околицу в окрестностях Гуэдабека, я пошел по более короткой, как мне казалось, дороге и менее крутой, товарищ же мой устремился по другой тропке.  Будучи отлучённым от какого бы то ни было общества, выбившись из сил, я начал звать на помощь, опасаясь остаться в полном одиночестве в таком неподходящем для меня положении. На мой зов откликнулся какой-то служащий с ослом, а товарищ где-то пропал. 

Духоборы  в Закавказье

Двигаясь помаленьку, к вечеру мы добрались до духоборского поселения под наванием “Спасовка” Поскольку нам сообщили, что в двух вёрстах от неё есть такое другое селение, мы решили продолжить свой путь. Вскоре вслед за нами появился в селе и мой товарищ.  Духоборы приняли нас как гостей. Первый, к которому мы заявились с просьбой устроить нас на ночлег, сказал, что он не может нас по-настоящему разместить, поскольку большая семья и тесная избёнка. Но тут же он проводил нас к своему соседу, который охотно принял гостей в своем доме. Здесь я и получил возможность проследить за религиозными обрядами духоборов непосредственно.

Эти сектанты, сосредоточенные в ближайших поселениях, исповедуют Святую Троицу, отмечают они также другие важнейшие религиозные праздники – Рождество, Пасху, Троицу. Государственные церкви они не посещают, вообще не молятся, и святых книг не читают. Спросил как-то их: “Есть ли у вас духовные пастыри? Ответ был такой: “В духовной борьбе обходимся без помощников. Отсюда и происходит наше название”. Никаких постов они не придерживаются. Никогда не упоминают имени Бога, считая это появлением непочтительности к нему. Они далеки от какого бы то ни было фанатизма: каждого человека, независимо от его вероисповедания, почитают за брата.  Во время нашего там пребывания случилось довольно сильное землетрясение. Не только мужчины, но даже женщины отнеслись к такому явлению совершенно безразлично. Женщины одеваются так, как все русские селянки. Мужчины – как немецкие колонисты из окрестностей Гонбина – фуражка, короткая куртка-спесерка - и брюки тёмно-красного цвета. Все бреют бороды, что производит в этих краях необычное впечатление. Это скорее исключение, чем правило. Это люди неиспорченной вежливости и морали. Как меня здесь уверяли, краж совсем среди них не случается. В их внешности нет ничего воинственного, но они зато хорошие хозяева.  Жители всех четырех поселений – Славянки (самое большое среди них), Спасовки, Гореловки и Троицкого были переселены сюда из Тарусской губернии , как и все остальные сектанты.

Елизаветполь ( современная Гянджа)

Здешняя порода овец отличается отсутствием тяжелых курдюков, что является нехарактерной чертой почти для всех овец в Закавказье.

Оставив селение Троицкое , мы двинулись по ровной дороге, хотя и значительно приподнятой над уровнем моря, через безлесную окраину, заселенную татарами и армянами. По преодолении двенадцати верст, мы вступили в широкую и глубокую долину реки Кура, спустившись по крутой тропке. Оттуда начинались заросли можжевельника. На берегу проворной реки Шамхоры расположились татарские поселения, протянувшиеся до конца ущелья и сопровождающие путешественника до самой “Ганзы” на протяжении двадцати пустынных верст.

Елизаветполь, по-татарски “Ганза”, с недавних пор губернский город. В нём больше садов и огородов, чем домов. В небольшом отдалении за городом виднеется лес. Самым интересным строением здесь, как и в других местечках, является базар, обсаженный вокруг историческими ясенями, посаженными еще во времена бесподобного шаха Аббаса.  Несмотря на неурожай этого года в окрестных селениях, условия жизни в этом городе вполне подходящие. Все тут дёшево, особенно фрукты.

В окрестностях городка заслуживает внимания немецкая колония Хелендорф, наибольшая и самая зажиточная в этих краях, украшенная двухэтажными домами европейской постройки.

В этой губернии вызревают наилучшие виноградные гроздья. Отсюда и качество вина.

После двухдневного отдыха мы потянулись дальше. Головная боль стала меньше мне докучать, хотя вследствие своей вынужденной диеты, я ощутимо ослабел. Четвероногому нашему товарищу также пришлось поститься - повсюду пустые поля, не дающие бедному животному пропитания. Мы тоже его тут практически не могли добыть для себя. Ослабленный ослик через каждые несколько шагов падал по дороге, мы его вынуждены были поднимать, что нас еще больше мучило. Так достигли мы Царских Колодцев, откуда уж недалеко до дому.

Описанное здесь путешествие, очевидно, началось под недобрым знаком, а может и чьим-то колдовством. Ощущения мои переданы довольно кратко, ибо я обессилел. Вытерпели мы немало невзгод, понесли большие утраты, потратили почти год времени, а собственную жизнь сократили на несколько лет. Надежда на приобретение ценных коллекций особенно меня подвела.

-------------------------------------------------------------------------------

Источник: Mlokosiewicz, Ludwik. Z notat naturlisty Ludwika Mlokosiewicsa, Spisal Ludwik Dembowski// Wedrowiec. – 1876. – Seria 2. – Tom XIV. -   Nr. 356, 14 padziernika. -S. 267-269; Nr. 357, 2 listopada. - S. 275-277; Nr. 358, 9 listopada. - S. 292-295;Nr. 359, 16 listopada. -  S. 310-314; Nr. 361, 30 listopada. - S. 344-347; Nr.362, 7 grudnia. -S. 2362-365; Nr. 363, 14 grudnia. - S.369-371;Tom XIV. – Nr. 365, 28 grudnia. - S.411-412.

Просмотров: 1516

Комментарии к статье:

Добавить Ваш комментарий: