Людвиг Млокосевич: "Воды Аракса преодолевали мы вброд, хотя в этих местах она разливает свои ручьи на большие расстояния, но река не очень глубокая. На середине вода едва доходит до восьми футов. Таким способом передвигались мы до самого Ордубата, двигаясь по противоположному берегу реки к ее истоку..."  Продолжение рассказа Людвига Млокосевича о его экспедиции с кандидатом Московского университета Кашкина по Юго-Восточному Закавказью.

                                                                                           Пётр Згонников, автор сайта

------------------------------------------------------------ 

Людвиг Млокосевич 

От Ленкорани до Бартаза (ч. 3 из 5)

1876 год

Людвиг Млокосевич (1831-1909)

Аннотация: Чермак. - Окрестности Ленкорани. - Скот породы зебу. - Изобилие пресмыкающихся. - Фауна. - Реабилитация осла. - Порча хлебного зерна. - Татары. – Муганская степь. - Обманчивое название.- Казачьи посты .- Аракс. - Опять татары. - Лекарь поневоле.- Бартаз. - Горы.

Директор бакинской гимназии Чермак, светлейший Краота, влюблённый исследователь природы, готовый мгновенно помочь в решении всех проблем, имеющих отношение к естественным наукам, к тому же хорошо знакомый с местной флорой и фауной, советовал мне посетить два селения, расположенных в окрестностях Ленкорани в районе так называемых Магал или два больших села Жуванту и Дрыху. Поэтому прямо из Ленкорани мы и направились туда. Начиная с Ленкорани, дорога проходила равниной, чуть приподнятой над уровнем Каспийского моря, однако это значительно ниже, чем уровень мирового океана.

Дикая растительность поражала своим буйством, что на меня производило весьма приятное тогда впечатление. Кроме разновидностей фауны, встречающихся по всему Кавказу, отметил там инжир, железное дерево (Даммир агач) и так называемый азат, высоко ценимый среди русских поселенцев, поскольку он превосходит граб, если речь заходит об изделиях из него. Небольшие сёла, разбросанные между рощицами, либо покрытые лесками, - всё это красуется на фоне рисовых полей, хорошо ухоженных, что не может не бросаться в глаза, особенно на некотором отдалении. Именно этой зерновой культуре обязаны местные жители своим достатком.

Прибыв в окрестности Ленкорани, размышлял я о богатстве здешней фауны, развивающейся в таких прекрасных условиях, но, к сожалению, едва изученной. По дороге пришлось мне встретить несколько насекомых, и все они принадлежали к неизвестным мне видам.

Тропки, ведущие по горам не только неудобны, но еще и не менее опасны. У подножья гор намеревались несколько больше отдохнуть и провести там даже ночь, любуясь при зажжённой свечке на слетающихся к огню различных ночных бабочек. Однако я поддался на заверения проводника, обещавшего нам в скором времени быстрое прибытие в близкое селение, тем более, что невообразимые тучи комаров не позволили бы нам нормально отдыхать тут. Тем временем солнце зашло за горы, и вскоре нас окутала полная темнота. Продвигались наощупь посреди леса, покрывающего горные склоны.

Маршрут эекспедиции Млокосевича и Кашкина: Лагодехи - Элли-су -р. Самур - Куба - Баку - Ленкорань - - Джульфа - Нахичевань  - Ереван - Елизеветполь - Царские Колодцы - Лагодехи

Зрение нам не очень помогало в продвижении по крутой и почти незаметной тропке. Надо было полностью полагаться на опыт и расторопность проводника, который сперва держался правильной дорожки, но вскоре и он утратил следы узкой стежки. 

По этой причине наше положение стало незавидным. Навьюченные нашими узлами, мы то и дело натыкались на камни и кусты. Это вынуждало нас задерживаться между скалами и лесными зарослями.

Едва стало светать, двинулись мы в дальнейший поход к недалёкому селению, как уверял нас проводник, но жилья мы достигли едва лишь только к полудню. 

Сёла в тех окрестностях похожи на те, которые находятся в главной гряде кавказских гор. В основном это поселения, состоящие из 6-8 или, более всего, 20-ти домишек. То же, в которое мы прибыли, построено в долине значительно возвышающейся над уровнем моря, между крутыми горами, густым лесом, не состоящим, однако, из больших деревьев, которые встречаются на каждом шагу в долине реки Алазани.

Деревянные домишки обшиты лозой, снабжены высокими дверьми, от пола до потолка. Сделано это для скорейшего выхода дыма из комнат.

Тропки, ведущие к селению, хотя и более крутые, чем те, которые нам пришлось преодолеть, зато всё же менее безопасны. Подходя к котловине, где собственно это селение и расположилось, тропки становятся как бы ещё более крутыми. Коровы тут принадлежат к породе зебу. Они невысокие, старательно ухоженные, их рёв отличается от рева нашего скота, поскольку напоминает скорее голос оленя. 

Корова зебу

Здешние местные жители, талыши, не очень богаты. Окрестные леса кишат зверьём. Есть тут некоторые разновидности фазанов, дикие олени, серны и лоси. Однако туров нет вовсе.

В Жуванту и Дрыху, возвышающихся на 6.000 футов над уровнем моря немало разновидностей пресмыкающихся, - змей, в первую очередь. Их тут - как нигде. Поэтому среди жителей Ленкорани ходят слухи об опасности хождения в этих лесах из-за обилия ядовитых змей. Наш проводник откликался тревожно на каждый шорох в лесу, на каждый шелест листьев, тронутых ветром, и, сразу же, боязливо отступал назад и твердил, что здоровым ему уже не вернуться домой после такого похода.

Преувеличенные его рассказы пробудили во мне желание и интерес осмотреть множество этих ползучих гадов, и я с нетерпением ожидал подходящей минуты. Переночевав в Чайру, - одном из хуторских селений Жуванту, - утром я вышел на охоту за змеями и насекомыми.

Откровенно говоря, не без некоторой боязни я отбрасывал большие колоды-пеньки и камни, но даже при старательных поисках, ни одной змеи в тот день мне не удалось добыть. Однако должны же быть тут самые распространённые на Кавказе змеи, в том числе и сердцеголовая, особенно ядовитая, Тригоноцефалис? Местные жители рассказывали мне о частых укусах змей, показывали мне даже затянувшиеся шрамы (следы змеиных зубов), говорили о некоторых случаях гибели людей по этой причине. 

Однако во время нашего пребывания сухая пора года, очевидно, не способствовала размножению ползучих гадов. Зато часто приходилось натыкаться на больших ящериц, больше локтя в длину, хотя несмотря на все ухищрения ни одной из них мне не удалось поймать.

Скалы, на которых эти зверки привыкли согреваться под лучами солнца, изобилуют множеством трещин, в которых ящерицы при приближении человека тут же скрываются и так крепко своими коготками прикрепляются к камню, что вытащить их оттуда попросту невозможно. Несмотря на усилия вытащить их оттуда с помощью палки, рука не входит в эти узкие скальные трещины, и мне не представилось ни одного случая добыть их обитательниц. Потому надежды на существенное пополнение богатыми энтомологическими и герпетологическими экземплярами моих коллекций не оправдалась.

Вопреки заверениям тифлисских натуралистов, в частности, академика Радде, пришёл к убеждению, что, кроме буйной растительности и ухоженных зерновых, фауна тех мест не столь богата, как это можно представить себе на первый взгляд.

Затруднённое сообщение не позволяет местным хозяевам перевозить зерно прямо с окрестных полей прямо к хранилищам (амбарам, клуням) на телегах. Земледельцы тех мест вынуждены транспортировать урожай зерна на спинах волов и ослов. Последние здесь хороших пород.  Не знаю, чем это объяснить, но последние животные пользуются здесь особыми привилегиями, которых другой скот даже более

Железное дерево (Парротия персидская). Растёт в  Лагодехи в одном экзмпляре. Посажено Млокосевичем в в его приусадебном дендрарии

породистый не получает. Так, ослики заявляются прямо в комнаты хозяев, которые к ним относятся весьма уважительно. Но несмотря на достижение таких благ, их тут, как и везде, считают символом глупости. На основе многолетних наблюдений, могу свидетельствовать, что ослы не только принадлежат тут к наиболее часто эксплуатируемым друзьям человека, особенно в горных условиях, но они и намного умней других домашних животных. Всему виной осмеянное не раз ослиное упрямство, которое они проявляют при перевозке чересчур толстого наездника. Это всего-навсего естественное сопротивление человеческой лени, разгильдяйству, желанию собственника безраздельно властвовать над животным. Между тем ослик тащит поклажу, пока ему хватает сил, и довольствуется самой неприхотливой пищей, которую он получает в награду. К тому же осёл чрезвычайно привязан к своему хозяину, особенно если тот с ним хорошо обращается. Осёл, как собака, охотно сопровождает своего кормильца.

Но вернусь к рассказу о приключениях в моём путешествии, от чего как-то совсем отошёл, а ведь хотелось ближе познакомиться и с характером ведения хозяйства в тех местах.

Обычай доставки урожая зерна при минимальном сельскохозяйственном оснащении приводит к значительным потерям, поскольку, кроме всего прочего, хозяева привыкли перевозить снопы колосьями книзу. Вследствие этого самые спелые, то есть самые ценные зерна, выпадают и высеваются наземь. Не раз был свидетелем такого неэкономного транспортирования зерна, которое не только приводит хозяев к значительным потерям, но и тормозит развитие сельского хозяйства, вследствие пропажи наиболее ценного продукта.

Начиная от Дрыху, несколько вёрст мы передвигались к северной персидской границе. В тех местностях чаще всего встречали татар. Эти последние совершенно похожи на других своих многочисленных собратьев –проявляют склонность к грабежам, разбоям и отличаются невероятным фанатизмом.

Зайдя в одно татарское селение, мы попросили юз-башу предоставить нам какое-то помещение для ночлега и дать чего-нибудь перекусить.

Вскоре нам принесли ковёр, вывернутый наизнанку, для постели. Верхняя сторона его специально была обращена к полу, чтобы её не осквернили своим прикосновением христиане.

Людвиг Млокосевич: "Ослики пользуются здесь особыми привилегиями..."

Потом нам подали бозбаш, нечто вроде татарского супа, приготовленного в медном котелке. Услужающий не принёс другой посуды в надежде, что мы этот суп перельём в собственные тарелки, из которых и будем его употреблять. Но поскольку мы сильно проголодались, мы бесцеремонно тут же начали опорожнять содержимое котелка собственными ложками, против чего присутствующий здесь же хозяин никак не возражал – из деликатности или из вежливости.

По окончании ужина этот фанатик вытащил из угла железные клещи, которыми обычно выгребают раскалённые угли, захватил ими котелок и с омерзением вынес в другую комнату. Видя все это, мы не могли громко не рассмеяться.

По мере нашего продвижения на север горы становились ниже, а покрывающие их леса – реже. Кочующие в кибитках со своим скарбом татары вынуждены были жечь навоз, ибо не было других горючих материалов для поддержания огня, сказывалось отсутствие деревьев. И еще здесь ощутима нехватка воды, поэтому окрестность становится всё более скучной и печальной.

Начиная от Була-су-вара, двигаемся по равнине, покрытой жидковатым степным ковром, равнине, напоминающей, скорее, пустыню.

Это так называемая Муганская степь, лежащая ниже уровня моря.

Поскольку я уже упоминал о недостатке воды, то приблизившись к местности с названием Була-су-вар, что в переводе – «Вода-здесь-есть», мы встретились с восточным коварством. Страдающий от нестерпимой жары и жажды путешественник, с надеждой воспринимает такие милые для его уха слова, и из последних сил бросается к источнику кристальной воды, которой собирается залить свои разгорячённые и едва ли не пылающие внутренности. 

Русские поселенцы в Муганской степи               Худ. Прокудин-Горский

Наконец он убеждается в лживости распространённого наименования едва ли найдется один колодец на всем этом огромном пустынном пространстве. Действительно, мы набрели на след речки, но это было сухое русло - корыто, в котором не просматривались признаки не только речной воды, но даже признаки какого-нибудь болотца. Исходя из этого опыта, позволю себе заметить, что местность эту надо было бы назвать «Бела-су-йохтур» («Здесь-нет-воды»). В таком случае прохожий бы не так разочаровывался и не утруждал себя поисками чистейших родниковых кастальных вод.

В Була-су-варе размещается таможня, карантинная станция, несколько домков занимает пограничная стража. Есть тут и казачьи казармы, а также духан-корчма. Около колодца растут три вербы, высаженные, по всей видимости, русскими. И всё. Через 300 шагов, за речкой, лежит уже персидское селение, украшением которого является так называемый базар, небольшое строение, летом совершенно пустое, а зимой оживляемое из-за собирающихся тут Чахсеванцев (одно из татарских племен), кочующих в летнюю пору в своих кибитках под навесом вместе со своим скарбом в полосе персидских гор.

Местность эта отдалена от берегов Аракса (по-татарски - Араз) не более чем на пятьдесят верст.

Була-су-вар лежит среди обширной равнины (что в Закавказском крае можно редко встретить или даже не встретить, ибо это исключительная местность). Вдали на горизонте синеют персидские горы. Дожди тут перепадают редко. Кроме пары антилоп, мы тут не встретили никаких других зверей. Границу тут составляет не окопанная рвами или обозначенная кустами дорога, которая тут никак не очерчена и не выделена, она попросту служит для сообщения между русскими, живущими в уездах Ленкоранском и Девичьем, с мельницами, обращёнными крыльями к реке Араксу. На этой дороге размещается пять казачьих постов, один от другого отделяется расстоянием в 15 вёрст.

Здешние казаки произвели на меня приятное впечатление. Каждого европейца, будь тот русский, немец, француз или англичанин, они принимают как своего собственного соотечественника или земляка.

Не одну ночь мы с ним скоротали, обедали и пили чай в их обществе, и благодарны им за то, что не захотели они принять никакого вознаграждения, что служило доказательством широкой славянской гостеприимности. До берегов Аракса дорога оживляется присутствием русских, и, как уверили меня казаки, они последние, кто не допускает увядания русского царства на самом его краю.

И насколько простые солдаты понравились мне, настолько не могу этого сказать об офицерах. Пришлось мне тут узнать только двух толковых и приятных в общении офицеров. Поскольку я так нехорошо о них думал, то со своим товарищем мы предпочитали бродить по незнакомым тропкам среди ночи, чтобы не показываться на постах, где командуют офицеры, и избегать гостеприимства, которое начинается с угощения.

Но вернусь к прерванному будто рассказу о превратностях своей кочевой судьбы и особенно в Муганской степи, прославленной великим множеством змей, из которых мне не удалось поймать ни одной.

Правду говоря, я не упустил случая спросить у казаков – в чем причина такого невезения. Они уверяли, что в весеннюю пору здесь можно встретить немало змей, хотя и не в таком количестве, как об этом говорят простые люди.

Поиск насекомых дал такой же убогий результат. По дороге нашел несколько жучков –покутников (Блапс), а размахивая сачком в полыни, добыл еще несколько жучков Богатиков (Бупрестиде) и множество пчелиных насекомых.

Академик Радде из Тифлиса расхваливал эти степи, утверждая, что там собрал необычайные редкости, но он проезжал здесь весенней порой.  

Казачья сторожевая вышка

И всё же при понесённых трудах в гористых окрестностях, Муганская степь оставила приятное воспоминание в моей памяти – на этой равнине по - настоящему отдохнули возбуждённые части моего организма. Хотя жители этой степи и лишены возможности пить настоящую пресную воду, а также готовить на ней, однако путешественники имеют такую возможность, заходя на русские посты, где казаки запасаются водой в Бела-су-варе или черпают её попросту из реки Аракс. Несмотря на трудности добычи такой воды, нам нигде в ней не отказывали – не скупились. Почти каждый пост оснащён своим глубоким колодцем, но вода, добытая из него, пригодна лишь для поения скота.

По мере приближения к берегам Аракса воздух становится влажным, более свежим, благодаря более высокой влажности, растворённой в атмосфере. Тут свободно дышишь полной грудью, поглощая больше воздуха, чем в степных безводных просторах.

Через четыре мили уже начинались прибрежные илистые болота, питающие Аракс и заросшие тростником, служащим местом для укрытия всякого водоплавающих: речных и болотных птиц: куликов, бекасов и т.п. Несколько дальше от берега гнездятся в зарослях куропатки-франколины, есть там и дикие кабаны.

Воды Аракса преодолевали мы вброд, хотя в этих местах она разливает свои ручьи на большие расстояния, но река не очень глубокая. На середине вода едва доходит до восьми футов. Таким способом передвигались мы до самого Ордубата, двигаясь по противоположному берегу реки к ее истоку. Берег, по которому идем, покрыт свежей зеленью, через несколько шагов из-под наших ног вырывается какой-нибудь зверок.

Здесь даже сама природа пахнет первозданной весенней свежестью. Влажный воздух делает нас как бы лёгкими, омолаживает прибывших сюда странников из далёких краёв, как, впрочем, и саму природу.

Однако, как и везде, должен быть какой-то раздражитель, напоминающий человеку, что он не в раю. Таким раздражителем тут выступает невообразимый рой комаров, о которых трудно получить представление, не убедившись в множественности этой банды.

Эти наглецы принудили нас отдалиться подальше от берегов Аракса, что мы не собирались делать вначале. Изнурённые дневным переходом, жаждущие отдыха, мы не могли упасть в объятия Морфея, смахивая со своих отяжеленных век брюзжащих наглых насекомых. Поскольку у нас нет кисеи или какой-либо иной защиты, пытаемся окутать головы собственной одеждой. Но недостаточное поступление кислорода вызывает удушье. Казаки на своих постах обеспечены кисейными занавесками, которых нам здесь не хватало.

Всё это вызывало невероятный упадок сил, следствия которого проявились у моего товарища - симптомы малярийной лихорадки, в чем повинен и здешний климат.

Река Аракс

Из 16 или 20 казаков, несущих службу на каждом посту, обычно половина хворает, другая состоит из переносящих заболевание на ногах. Эти последние еще и гордятся отменным здоровьем. Но и они заболевают, валятся в постель, а выздоровевшие заменяют их на службе. У многих из них начинается воспаление живота. Обычно такая болезнь наступает от длительной лихорадки. В таком случае кверху поднимается брюшная яма, кожа живота натягивается, как на барабане;

Заболевание такого типа ведёт как правило к скорой гибели человека.

По дороге часто попадалось нам множество скорпионов, принадлежащих к двум типам этих насекомых. Один из них обычный, меньший коричневый и, в общем-то, безопасен.

Другой же – больший по размерам, более тёмной окраски, его укус вызывает припухлость укушенной части тела. То же мне говорили и офицеры, несущие службу в этих местах. От посещения этих мерзавцев-скорпионов трудно уберечься. Ночной порой они спокойно разгуливают по стенам помещения как ни в чём ни бывало, нередко забираются даже в постель. Как- то я улёгся на отдых и перед тем, как заснуть, стряхнул такого паразита с одеяла. Поэтому пришёл к выводу, что заболевание, причиняемое скорпионами, практически такое же, как после укуса осы с её ядовитым жалом. В конце концов, никаких жалоб на более серьёзные последствия я здесь не слышал.

По мере нашего продвижения к истокам речки, долина, прилегающая к левому берегу Аракса, постепенно расширяется, сменяется степным пространством, среди которого встретили лишь пустынника. Река отмечает границу с противоположной своей стороной, подмывая подножье персидских гор, покрытых зеленым лоскутом бесплодных кустов. На кавказской же стороне, по которой мы собственно движемся, растительность только кажется буйной, она является таковой лишь там, где приподнятое прибрежье не препятствует разливу бурных вод Аракса. Там же, где вода не может разлиться, тоскующие по ее влаге хозяева, вынуждены копать рвы, сохраняя избыток речной воды, чтобы поддерживать в необходимом состоянии свои зерновые посевы.

Берег даже с кавказской стороны – оголённый, тут почти нет лесов, лишь кое-где виднеются группки деревьев. Время от времени на пригорках появляются вербы, расправляющие свои мощные плечи.

На всей проторенной нами дороге аж до Бартаза, то там, то сям возникали небольшие хуторки, в которых жило по нескольку татар. Жены и дети этих фанатиков готовы плюнуть на каждого прохожего.

Помимо предубеждённого отношения к неверным, считающих их за существа нечистые, сами они не отличаются образцовой опрятностью. Эти никчемные люди вечно не вылезают из грязи и неряшливости. Их обшарпанные халаты являются удобным гнездилищем для насекомых-паразитов. Однако, что удивительно. Кроме величайшего презрения, которое оказывается гяурам в целом, самые фанатичные магометане проявляют благосклонность к гяуркам, предпочитая к тому же блондинок, и едва такая посмотрит на них своими медовыми глазами, как они уже себя чувствуют в магометанском раю. Столь же ведут себя и плюющие на каждого проходящего френга (название европейцев) и правоверные мусульманки: ради чего они готовы променять дюжину собственных единоверцев, а в придачу еще и своего мужа-повелителя за какого-нибудь прохожего френга.

Каждый татарин охотно продаст отца, брата и всё, что дорого его сердцу, тому же гяуру за деньги, хотя бы за это им грозила виселица.

О подобного рода гнусностях я слышал из самых надежных уст, и даже иногда сам ощущал возможность в том убедиться, за время своего многолетнего пребывания на Закавказье.

Такая приспособляемость, а скорее нравственная никчемность большинства жителей южного Закавказья никак, однако, не располагает путешественников на посещения этих окраин. Поэтому европейские туристы очень редко сюда пребывают, и наше появление в этих местах, в селениях магометан, везде считалась каким-то невероятным чудом.

Татарская семья                     Фото Дмитрия Ермакова

Как только мы приближались, наше появление вызывало всеобщий интерес у татар. Бросали они самые неотложные дела и пренебрегали предрассудками, лишь бы примчаться за полверсты во весь дух для встречи с нами. Вначале нас забавлял их эскорт, сопровождающий наш поход, а также одни и те же вопросы, задаваемые с нетерпеливостью даже наиболее терпеливыми и рассудительными местными жителями.

Постоянное собирание насекомых прибавило мне хлопот. Однажды подавляющее большинство, заметив мои усилия по пополнению числа своих энтомологических экземпляров, сочла меня за врача (акимем).

Пользуясь таким случаем, все страждущие в селении, число которых сравнивалось с числом здоровых, использовали нашу встречу для совета больным и рекомендации оздоравливающих лекарств.

Поначалу нас забавляло такое желание, потом вынужден был в смущении объяснять, что не доктор я, а всего лишь аптекарь. Такое объяснение их не удовлетворило, поэтому они ему попросту не поверили. Не веря моему ответу, они начали насильно тянуть меня в свои дома, чтобы я хотя бы присутствием своим облегчил положение больного.

Убедившись, что усилия мои напрасны, я начал помогать страдальцам в меру своих познаний и наличия лекарственных средств в этой местности. Страдающим на глаза, рекомендовал промывать их специальной водой, закупленной в Тифлисе, малярийным предлагал хинные порошки- хинин.

Обратило мое внимание и распространённость специфических болезней в этих местностях. Во время моего пребывания в одной из волостей Ленкорани, меня завербовали к хлопцу, страдающему заболеванием ноги. Мои попытки объяснить родичам, что его болезнь требует длительного лечения, не дали результатов –никого тут не переубедили.

Подчинившись настоянию родственников, я вынужден был посетить больного. Этот малый при приближении мнимого доктора, начал стонать и орать с невероятной силой – во весь голос, дождавшись своего часа. Осмотрев и ощупав вытянутую ногу, я убедился, что она не сломана, а только растянута. Я порекомендовал мыть ее ежедневно теплой водой и натирать свежим маслом. И хотя неоднократно у меня появлялась возможность брать кое-какую мзду за лечение и рецепты, я не воспользовался ею, чтобы не наживаться на несчастьях этих бедняков, но очень хотел избежать подобных приглашений.

Дорога, преодолевавшаяся нами с целью достижения Ордубата, нас крепко расстроила в силу неприятного в таких обстоятельствах и непредвиденного расстояния до него от Була-су-вара. Оно оказалось намного больше, чем предполагалось, и на последнем посту нам объяснили, что расстояние, разделяющее эти две части Закавказья, не более 250 верст, но в одном из селений, нам сказали, что она «удлинилась» до 300 верст. Следствием таких предупреждений, дорога казалась нам длинней, чем она была на самом деле. Когда мы, в конце концов, подвели тщательный итог, то это расстояние стало исчисляться не в 250, а в целых 400 верст. Единственное благо – погода во время нашего похода способствовала нашему передвижению. И это немалая удача. В противном случае перед нами бы возникли бесконечные болота на рисовых лугах, а также затрудняющие полностью сообщение разливы горных рек, приходящих в бешенство от каждого выпавшего дождя.

К этому разряду относится и река Бергешет-чай, называемая казаками «Карой»,- типичный горский поток. В период прекрасной погоды глубина этого потока была меньше, чем наибольшая глубина Аракса.

Из этого делаю вывод о необузданной мощи её во время дождей. Её русло между скалами заполняется чистой и почти кристальной водой, у которой плавают стаи рыб самого изысканного вкуса. Скалы вокруг покрыты лесом или кустами. Через окрестности Бартаза, - как перед ним, так и после него расстояние приблизительно в 15 верст - дорога вела нас широкой долиной (шириной в 2-3 версты), посреди которой течёт Аракс, а границей долины являются горные склоны.

За Бартазом казачьи посты носят наименование «Бесплодных пикетов». Они охраняются особыми казачьими подразделениям. так называемыми пластунами. Отсутствие пастбищ, а также крутые горные тропы, делают невозможной какую-либо езду в тех краях. Мы сами даже усомнились: сможет ли наш ослик преодолеть эти крутые стежки, круто извивающиеся на голых скалах, над пропастями.

Нагие эти скалы достигают 9000 футов в вышину и тянутся они до самого Ордубата. Невыносимая жара допекала нас целый день, ночью же раскалённые скалы выделяли не меньшее тепло, что сказывалось на нашем самочувствии.

В долинах ручьёв и потоков, где только конфигурация и характер местности этому способствует, зеленеют плантации хлопка, а также клещевины. Она тут очень ценится.

Нищему, просящему на пропитание, обычно дают одну или две горсти зернистых плодов этого растения – и это ему наилучшая милостыня. Кроме упомянутых здесь растений, видел я виноградные плантации и фруктовые сады. Из здешних сортов виноградов настаивают обычное вино, а в армянском селении Астазур, толкут отборные сорта ягод и делают из них наилучшие для всей Армянской губернии изысканные вина.

Поскольку местные условия не позволяют культивировать обширные огороды и винные плантации, поэтому местные жители покупают фрукты у соседей-татар, перегоняя их потом на вино. На этих армянских огородах бросаются в глаза фиговые, абрикосовые, персиковые деревья, а также гранатовые. При более детальном исследовании, мне удалось обнаружить там еще и яблони, груши, даже вишни. Мне очень понравился здешний инжир.

Хозяева виноградных плантаций вынуждены стеречь ночами поспевающие гроздья, чтобы охранить их от посещений медведей, поскольку те не редкость в этих краях, как вытекает из вышесказанного. Потому порою всю ночь слышны крики и шум с целью предупреждения и устрашения этих известных сластён и лакомок. Несмотря даже на такие меры предосторожности, медведи причиняют немало убытков собственникам виноградных лоз. Поэтому постоянно возникают тут жалобы, требования и желания защиты местного населения казаками. И если последним удается как-то вытурить непрошенных гостей-вредителей, то казакам разрешается захватить с собой столько виноградных гроздьев, сколько они в состоянии унести за один раз.

------------------------------------------------------------

Источник: Mlokosiewicz, Ludwik. Z notat naturlisty Ludwika Mlokosiewicsa, Spisal Ludwik Dembowski// Wedrowiec. – 1876. – Seria 2. – Tom XIV. -   Nr. 356, 14 padziernika. -S. 267-269; Nr. 357, 2 listopada. - S. 275-277; Nr. 358, 9 listopada. - S. 292-295;Nr. 359, 16 listopada. -  S. 310-314; Nr. 361, 30 listopada. - S. 344-347; Nr.362, 7 grudnia. -S. 2362-365; Nr. 363, 14 grudnia. - S.369-371;Tom XIV. – Nr. 365, 28 grudnia. - S.411-412.-

Просмотров: 1476

Комментарии к статье:

Добавить Ваш комментарий: