Энвер-паша

                                          АВАНТЮРА ЭНВЕР-ПАШИ

Многие считают, что в Сарыкамыше десятки тысяч наших солдат убили русские. Нет, их убил не противник, а Энвер. Приказ о нападении в 30-градусный мороз, который не помещается в рамки ни одной логики, дал Энвер. Энвер хотел добиться лёгкой победы, и 60 тысячам людей приказал продвигаться через метель и бурю.

                                   Энгин Ардеч,колумнист турецкой газеты "Сабах"

Когда некоторые жители нашей деревни вернулись после сарыкамышской кампании, они рассказали, что видели, как мой дед замёрз насмерть, держа в руках оружие. 

                                            Реджеп Тайип Эрдоган, президент Турции 

Сарыкамышская операция 1914-1915 годов закончилась практически полным уничтожением 3-й турецкой армии. Из 90.000 вернулись  только 12.000 человек,  остальные были убиты, захвачены в плен или замёрзли на морозе.

Это была авантюра. Рискованное  предприятие, затеянное Исмаилом Энвер-пашой, зятем султана, военным министром и начальником Генерального штаба турецкой армии, фактическим  правителем Турции, в расчёте на то, что звёзды, как это бывало не раз, выстроятся на небосводе его судьбы нужным образом, он сметёт Кавказскую армию, схоронит её в диких лесах Сарыкамыша, сбросит в Аракс, а дальше  ему откроется прямой путь – к Великому Турану, гигантской турецкой империи от Балкан до Китая, которую построит он,  и во главе её станет - он, сын безвестного смотрителя моста  в железнодорожном ведомстве и женщины, чьим  занятием была подготовка покойников  к погребению.

Он буквально жил идеей восстановления Великого Турана во главе с Турцией, мифической прародины турок, некогда единого государства, населённого народами Кавказа, Крыма, Средней Азии, Поволжья и лежавшего якобы  от границ  Балкана до границ Китая. 

Главным препятствием к его мечте была Россия, главной крепостью – русское Закавказье, перекрывавшее путь на Северный Кавказ, в дагестанские аулы, в Прикаспий, к среднеазиатским землям.  И тогда «Турецкий вождь задумал грандиозный план, - писал  военный историк А. А. Керсновский. - Пользуясь всем своим превосходством в силах, он решил уничтожить слабую Кавказскую армию, вторгнуться в пределы России и поднять на русских все мусульманское население Кавказа, Поволжья и Средней Азии».

Первая мировая война способствовала планам Энвер-паши, он  начал ускоренную подготовку к военным действиям на Кавказе. В мусульманские регионы Закавказья были отправлены эмиссары, призывавшие единоверцев к священной войне против русских, звавшие разрушать  железные дороги, мосты, телеграфы и телефоны, нападать на врага, убивать и преследовать его.  В городах и сёлах Турции шла мобилизация, хватали всех более-менее способных носить оружие мужчин, в итоге, треть  собранной  таким образом  125–тысячной армии состояла из  случайных лиц, никогда не воевавших добровольцев, военных полицейских, охранников, крестьян и ремесленников (М. Озтюрк). «Интересны рассказы [пленных] турок о тех мытарствах, которые им пришлось испытать у себя на родине. Энвер-паша распорядился мобилизовать 50 тыс. войска в одном округе. Крестьяне были взяты там, где их застал указ: кто в поле, кто дома, кто в дороге. По объявлении распоряжения о созыве никто уже домой не отпускался. Поэтому все количество «мобилизованных» оказалось  кто в чём был: кто без шапки, кто без обуви, кто без одежды. Это войско было немедленно отправлено для действий против русских. Результаты не замедлили сказаться: наши поезда не успевают перевозить пленных. По дороге на позиции некоторым приходилось проводить по 5 суток совершенно без пищи. Остальные дни они питались исключительно сухим хлебом» («Газета «Волжский день»,  Самара,  24 января 1915 г.). Сколачивая наспех  армию, писала эта же газета, брали всех подряд мужчин, порой не спрашивая возраста. «Третьего дня в 3-й госпиталь была доставлена [с Кавказа] партия больных пленных турок. Самому младшему из них 12 лет, старшему далеко за 50».

Убитые и замёрзшие под Сарыкамышем турки

Наскоро собранная армия была плохо подготовлена к предстоящим сражениям.  Год назад Энвер-паша, совершив государственный переворот, провёл жесткую чистку армии, устранив под предлогом неблагонадёжности 1200 офицеров, среди которых было 153 генерала и полковника. Уровень образованности и подготовки у оставшихся не выдерживал критики.  Младший командный на 75% состоял из малограмотных, среди среднего только 40%  имели  специальное военное образование, а старшие и высшие командиры слабо представляли себе современную войну,  особенно в горной местности, где на высоте 2180 метров над уровнем моря располагался Сарыкамыш.

Движимый мечтой Энвер-паша на всё закрывал глаза.  Район предстоящих сражений был плохо известен его командирам. Топографические карты составлены с грубыми погрешностями, имели мелкий масштаб и, кроме всего прочего, их не хватало.  Сообщения между отрядами передавались по старинке, посыльными. Войскам предстояло идти в двадцатиградусный мороз, через заваленные снегом ущелья и леса, преодолевать горные хребты, тащить за собой по бездорожью продовольствие, артиллерийские орудия, пулемёты, фураж для вьючных животных. Солдаты шли легко одетыми, без тёплой одежды, командир 9–го корпуса, генерал  Ихсан–паша, двумя месяцами позже пленённый капитаном Вашакидзе, то ли выполняя приказ Энвер-паши, то ли своим самостоятельным решением, распорядился оставить тёплую одежду в Ираке,  объявив, что она  будет выдана по прибытии в Сарыкамыш. Армии остро не хватало продовольствия,  солдаты днями голодали.

Энвер-паша

Но ничто не останавливало Энвер-пашу в его решительном стремлении немедленно начать войну с русскими, слишком притягательной, слишком близкой и реальной  казалась ему открывающаяся перспектива – стать правителем громадной империи тюрок-мусульман. С преступным легкомыслием вёл он своих неподготовленных к войне солдат, уверяя и себя, и их, что победа будет быстрой,  лёгкой и обязательной, что сложности –  временные, впереди их ждут брошенные русскими склады и магазины, богатые города и сёла.  Перед началом операции Энвер-паша объехал  войска,  видел, в  каком бедственном положении они находятся,  и, тем не менее, отдал приказ о наступлении, напутствувая их: "Солдаты, я всех вас посетил. Видел, что ноги ваши босы и на плечах ваших нет шинелей. Но враг, стоящий напротив вас, боится вас. В скором времени вы будете наступать и вступите в Кавказ. Там вы найдёте всякое продовольствие и богатства. Весь мусульманский мир с надеждой смотрит на ваши последние усилия" (Н. Корсун). 

Его предупреждали, его отговаривали, но он,  пленённый  идеей Великого Турана,  просто устранял со своего пути возражающих, убирал несогласных. Его крутой нрав хорошо знали, боялись немилости,  понимали, что будут немедленно уволены, но предвидя, какая катастрофа ожидает армию, честно, несмотря на неизбежность кары, осмеливались заявлять об этом. Энвер паша уволил  «за пессимизм»  командира 9-го корпуса Ахмеда-Февзи-пашу, одного из немногих офицеров, кто хорошо знал сарыкамышский  район. Потом попросил уволенного командира сказать,  попросил высказаться, что тот думает  о задуманной  операции.

«Я не могу высказать своего мнения относительно будущего, — ответил Ахмед-Февзи-паша, — так как нельзя предугадать, в каком положении будем мы и противник. Следует устранить недостатки в снабжении и, прежде всего, обеспечить армию продовольствием. Затем надлежит в тылу привести в порядок артиллерийские и продовольственные склады и только после этого постепенно и уверенно начать движение вперед. В этой стране с суровой зимой, по моему разумению, другого средства для достижения успеха нет».

Убитые и замёрзшие под Сарыкамышем турки

Недостатки в снабжении Энвер-паша не устранил, армию продовольствием не обеспечил.  Начальник штаба 9-го корпуса в своих мемуарах не без иронии писал, что настал день, когда  «управляющий всеми делами армии и военного министерства и в том числе снабжением всей армии, заместитель главкома (т. е. Энвер-паша) сам остался голодным со всем штабом в диких ущельях и лесах Сарыкамыша и ему пришлось разделить кусок хлеба убитого поручика 29-го арт. полка».

Уволил Энвер-паша командира 10 корпуса, за тот же «пессимизм». Отстранил от руководства за скептическое отношение к его плану главнокомандующего 3-й турецкой армией 43-летнего генерала  Гасан Изет-пашу,  принял верховное командование армией на себя, З3-летнего  «замечательного командира коммандос», чьей специальностью были свержение правительств физическими методами и внезапные вооруженные налеты на государственные учреждения, но никак не руководство армией. О его качествах военачальника отзывались крайне плохо: «…в Турции не бывало подобного ему [Энвер-паше] жадного и честолюбивого, невежественного и тупо кровожадного командующего (Махмуд Инал, турецкий историк), «немцы  в своей армии не дали бы ему  и чина младшего офицера (Ахмед Рефик, турецкий историк),  один «из самых глупых и вредоносных генералов, когда-либо живших на земле», «Неясно, изучал ли Энвер вообще основы военного дела…» (Алан Мурхед,  военный писатель).

Энвер-паша

Высшими авторитетами в военных вопросах для Энвера-паши были немцы, он пригласил их в Турцию, чтобы модернизировать турецкую армию, однако, как только дело касалось его сокровенной мечты,  он не хотел слышать и их.

Всё могло бы пойти иначе,  будь у турок тёплая одежда, питание, нормальная связь между подразделениями и дисциплина, писал  начальник штаба турецкой армии, немецкий генерал   Бронсарте фон Шеллендорф.

На рискованность операции Энвер-паше указывал и глава германской военной миссии в Турции, генерал  Лиман фон Сандерс, а позже,  когда Сарыкамыш закончился крахом, давая оценку произошедшему, сказал, что   трагедии в Сарыкамыше нет оправдания. 

Ничто не могло заставить его, человека тщеславного, честолюбивого, с непомерным самомнением, заражённого  идеей переустройства мира, отказаться от своих планов.  Опьянённый сладкими планами могущества, тронным местом повелителя мусульманского мира,  моральным авторитетом борца за веру,  Энвер-паша  отказывался видеть трудности, выталкивая их из сознания как не стоящий внимания  хлам.  

Туран сверкающей звездой освещал ему путь, невидимый другими. Воображение рисовало  восхитительные картины победных маршей, покорённые города, подвластные провинции.  Он видел, как в панике бежит разбитая им русская армия, видел, как поднимаются, вдохновлённые его победами, миллионы мусульман в Баку, в Нахичевани, в Дагестане, на Западном Кавказе, как приветствуют его единоверцы далёких поволжских и закаспийских земель. Он всерьёз считал себя человеком особой судьбы и божественного предназначения,  издавал прокламации,  в которых называл себя наместником великого пророка Магомеда Халифа.  

Убитые и замёрзшие под Сарыкамышем турки

К середине декабря 1914-го года турки, руководимые Энвер-пашой,   двинулись на Сарыкамыш, намереваясь уничтожить русскую группировку ген. Берхмана, а затем погрузиться в вагоны железной дороги, соединяющей Сарыкамыш с Тифлисом, и триумфально  въехать   в парализованную страхом столицу Кавказского края.

Въехали через две недели. Без Энвера-паши. И не триумфально,  без звона фанфар,  без праздничной иллюминации, без звонких рапортов.

«Поздно вечером, почти ночью, в первый день Рождества  подошёл к станции Навтлуг (ж/д станция в Тифлисе – П. З.) длинный поезд с пленными. На тормозах, на крышах вагонов были размещены усталые конвойные солдаты. Улыбаясь, они кричали нам: «Подарочек везём!».

Глава германской военной миссии в Турции, немецкий генерал Лиман фон Сандерс

Как только поезд остановился, из товарных наглухо запертых вагонов послышались то молящие, то требующие чего-то крики. В верхних полуоткрытых окошечках вагонов появились худые, грязные, голодные, просящие руки. Иногда можно было разобрать выкрикиваемые ломанным русским языком слова: хлеб, вода».

Поезд с  пленными турками прибыл в Тифлис 28 декабря 1914 года. Первым на перрон ступил начальник конвоя, за ним шёл командир девятого турецкого корпуса, худощавый, невысокий, с энергичным лицом и блестящими глазами 42-летний  генерал Ихсан-паша, следом  – его штаб во главе с начальником штаба Шяриф-беем, затем остальные офицеры и медицинский персонал, всего 121 офицер.

После 28-го поезда пошли один за другим. Город  захлёбывался от наплыва обмороженных и раненых, не хватало мест для содержания. Было принято решение эвакуировать пленных в тыловые районы России, и составы двинулись за пределы края, через Баку, через Ростов-на-Дону, повезли тысячи несчастных на север, на Урал и в Сибирь. По пути следования, на станциях,  к вагонам подходили сердобольные граждане  и, глядя на страдания пленных, совали им в раскрытые руки еду, воду, одежду.     

Так завершалась порождённая Энвер-пашой драма под названием «Сарыкамыш".  

Сам главнокомандующий бежал. «Энвер-паша отбыл с линии фронта, проклинаемый бывшими соратниками как наёмник германского кайзера, похоронивший в снегах Анатолийскую армию и обвинявший всех командиров в трусости, - писал впоследствии начальник штаба 9-го турецкого корпуса. - Чтобы оправдать себя в Стамбуле, он, искажая факты, распространил ложные версии и клеветал на тех, кто доблестно сложил свои головы под его водительством».

Немецкий генерал Лиман фон Сандерс указывал Энвер-паше  на рискованность Сарыкамышской операции

Трагедия долго скрывалась от турецкой общественности, когда же она раскрылась,  Энвер-паша, отвлекая  внимание от сарыкамышской катастрофы и осуществляя давно лелеемую мечту  о моноэтнической Турции, объявил причиной  поражения предательство армян. Страна погрузилась в кровавую ночь, известную как армянский геноцид. Вместе с армянами уничтожались ассирийцы, греки, ливанцы. Гитлер высоко оценивал  действия своего турецкого предшественника. Во время судебного процесса по мюнхенскому путчу 1923 года Гитлер, строя свою защиту, ссылался преимущественно на двух человек, ставших для него примером:  Энвер-пашу и Бенито Муссолини.  «Энвер-паша, дезинфицировал страну», - сказал он (Рольф Хосфельд).

«Такова была цена попытки Энвера пропагандировать панисламизм и реализовать мечты пантуранизма», - подводил итоги в своих воспоминаниях  начальник штаба 9-го турецкого корпуса.

В 1918 году Энвер-паша  бежал в Германию.  В Турции  его объявили военным преступником и заочно приговорили к смертной казни.

Крах России оживил старые замыслы. Большевики решили использовать Энвер-пашу в борьбе с британцами в Туркестане, поручив создавать для этого  национальные исламские силы.  Энвер-паша согласился и, убаюкивая большевиков разговорами о союзе  ислама и мировой революции,  собрал 20-тысячную военную группировку, с которой выступил против большевиков,  мечтая создать на освобождаемых землях великий исламско-тюркский  халифат.

Смерть при невыясненных обстоятельствах в во время одного из боёв с большевиками в Таджикистане положила конец его авантюрным замыслам.

**********************************************************

Приводимая ниже подборка материалов, составленная по данным разных литературных источников, показывает, к каким последствиям, для турок, прежде всего, привела Сарыкамышская авантюра  Энвер-паши.

1. Корсун Н. Сарыкамышская операция на Кавказском фронте мировой войны в 1914-1915 году. 1937 г.  

Начальник германской военной  миссии в Турции, генерал Лиман фон-Сандерс отмечает, что, по официальным сообщениям, из 90 000 человек, насчитывавшихся в начале операции в 3-й турецкой армии, возвратилось в пределы Турции лишь 12 000; остальные были убиты, взяты в плен или умерли от голода и мороза, бивакируя в снегу без палаток. К этому следует добавить потери от сыпного тифа, косившего ряды армии.

В начале января в Эрзеруме удалось собрать еще 12 000 дезертиров. 3-я турецкая армия потеряла 13 полевых и до 50 горных орудий. Эту армию в дальнейшем так больше и не удалось укомплектовать до прежней численности.

******************************

В марше по заснеженным горам

Турецкие части были сильно утомлены проделанными маршами в горах и при подходе к Сарыкамышу понесли от морозов большие потери. [...] . Люди с промокшей легкой обувью, пройдя 12 декабря большое расстояние по глубокому снегу, расходились на ночлег после боя с русской колонной в районе равнины Малаган; многие из них замерзли. Трупы аскеров (солдат), почерневшие от мороза, обозначали утром 13 декабря расположение бивуаков, образовывая вокруг потухших костров широкие круги. Из частей, разбросанных вдоль дороги, было много отставших, которых утром 13 декабря оказалось вместе с замерзшими в лесу около 50% состава 29-й пехотной дивизии.

Дивизии 10-го корпуса рано утром 13 декабря выступили с ночлегов: 30-я -пехотная дивизия из Арсеняка, а 31-я — из Косора, не отдохнув после предшествовавшего тяжелого перехода. Ненакормленные перед началом выступления, не имевшие теплой зимней одежды и пригодной обуви, бойцы этих дивизий, переваливая через высокий перевал хребта Арсиан, попали в буран при сильном морозе. Для перевозки полевой артиллерии приходилось в передок впрягать 8 лошадей, а орудие тянули 8–10 быков.

Войска утратили дисциплину, разбредались, ложились отдыхать на тяжелых подъемах, засыпали, заносились снегом и замерзали.

Особенно много замерзло бойцов, когда дивизии вышли на широкий водораздел, где войска подверглись пронизывающему ветру, поднимавшему поземку и заглушавшему подаваемые команды. Солдаты растянулись по тропе, которая была показана на имевшихся у турецкого командования картах неправильно. Многие солдаты, оставляя дорогу, самовольно уходили из строя, спускались в боковые ущелья, где пытались найти укрытия от непогоды в летних загонах для скота.

На склонах массива Алла-икпар в этот день турками было потеряно более 10 000 человек замерзшими.

******************************

При этом отсутствие заботливости у турецкого командования, а у старших командиров, в том числе и у германцев, элементарных представлений о расчетах маршей в горных условиях привело к массовой гибели плохо обутых и одетых турецких бойцов.

******************************

"Колёсный обоз по трудным дорогам не мог сопровождать войска"

Войсковые тылы не поспевали за наступающими частями. Колесный обоз по трудным дорогам не мог сопровождать войска. В особенно трудном положении оказался 9-й корпус, наступавший до района Бардус по чрезвычайно трудной горной местности. С 13 декабря этот корпус начал испытывать нужду в продовольствии. [...]10-й корпус в зимних условиях в 3 суток прошел 75 км, т. е. делал до 25 км в сутки, тогда как 9-й корпус, следовавший по местности, считавшейся до тех пор непроходимой для больших сил, делал в среднем до 15 км в сутки. Однако эти форсированные переходы в горах войска совершали ценой колоссальных потерь обмороженными и замерзшими; этих потерь можно было избежать, если бы войска были одеты сообразно горным и зимним условиям и получали горный паёк.

************************************

2. Никольский В.П. Сарыкамышская операция. София. 1933.

Останавливаясь на оценке Сарыкамышской операции и  отмечая  действия  Турецкого Верховного Командования, невольно отдаешь должное словам авторитетного руководителя Германской военной миссии генерала Лимана фон Сандерса,  который писал *): «операция, для которой Энвер принял верховное командование над 3-й армий, окончилась уничтожением этой армии.» « Из сорганизованной 90.000 армии первоначальной  силы по официальным подсчётам  вернулись только 12.000 чловек. Все остальные были убиты,  захвачены в плен, погибли от голода или на снежных биваках без палаток замёрзли. Между возвратившимися  солдатами скоро развился сыпной тиф,  унёсший ешё  многочисленные жертвы»

*) Liman von Sanders: “Funh Jahre Turkei. Стр. 53-54

*************************************

3. Масловский Е.В. Мировая война на Кавказском фронте 1914-1917 г. Париж. 1933.

Как я уже говорил, [русские] воска понесли громадные потери: более 20 тысяч убитых, раненых и больных и более 6 тысяч отмороженных.

3-я турецкая армия доводится до 150 тысяч  человек, и большая часть их 90 000 брошена против Сарыкамышской группы…

Майор Ларше, составивший описание турецкой войны, пользуясь официальными источниками турецкого генерального штаба, так описывает потери 3-й турецкой армии в этой операции:

9-й турецкий корпус перестал существовать; также надо было целиком вновь формировать 30-ю дивизию 10-го корпуса и 34-ю дивизию 11-го корпуса*). 3-я турецкая армия в этой операции потеряла 90 тысяч человек. В рядах армии к 10-му января 1915 г. состояло лишь 12.400 человек».

Это из 150 тысяч начавших операцию.

Фактически, 3-я турецкая армия была уничтожена.

*) Commsandant M. Lfrcher.  La guerre turque dans la guerre mondiale. Стр. 389

**) Обе дивизии были нами уничтожены при преследовании, а остатки их со штабами были взяты в плен.

******************************************

4. Корсун Н. Г. Сарыкамышская операция. М. 1935

Наступательные планы турок потерпели крах. 3-я турецкая армия потеряла 70.000 человек, в том числе до 30.000 замёрзшими (из общего количества 90.000). Энвер-паша и сопровождавший его штаб уехали через Эрзерум в Константинополь. Невиданная катастрофа – фактически гибель всей 3-й армии – долго скрывалась виновниками от турецкой общественности. Потери русской Кавказской армии, разгромившей турок в тяжелых услових зимы при крайне невыгодном оперативном положении её главных сил, достигли 20.000 человек, из них 6.000 обмороженными. Таким образом, общие потери русских были в 3.5 раза меньше турецких

*****************************************

5. Военно-энциклопедический словарь. М.2007.

Потери [в Сарыкамышской операции 1914-1915 г.г]: турки – свыше 70 тыс. чел., в т.ч. 15 тыс. пленными, 65 орудий; русские – свыше 26 тыс. чел.

********************************

6.  Озтюрк М.  Сарыкамышское сражение: турецкий взгляд

По данным изученных автором источников в результате Сарыкамышской операции командир IX корпуса Али Ихсан-паша, 200 офицеров и 15 тыс. турецких солдат попали в плен, 60 тыс. аскеров погибли в боях и от холода. Русская армия потеряла 16 тыс. убитыми, 12 тыс. – больными и обмороженными (Akdes N. Kurat)/

***********************************************

7. Португальский Р.М, Алексеев П.Д., Рунов В.А. Первая мировая война в жизнеописаниях русских военачальников/под общ. ред. В.П. Маяцкова. М., 1994. С. 223

Продолжавшаяся почти месяц на фронте более  100 км и в глубину на 100-150 км в ширину Сарыкамышская операция завершилась победой русских войск. Ущерб, нанесённый противнику, исчислялся в 90.000 тысяч человек убитыми, около 20 полевых и до 50 горных  орудий. Потери русских составили около 26 тысяч убитыми, ранеными и обмороженными). 

 ******************************

Опубликованные ниже материалы взяты из статьи: Зубова О.В., Калягин А.В.  Турецкие военнопленные в Самаре, 1915 год*. Даты приведены по старому стилю.

8. Заметка о положении следующих через город Сызрань турецких военнопленных // Газета «Волжское слово». 1914. 9 декабря. № 264 (2142).  

9 декабря 1914 г. В последнее время через Сызрань часто провозят пленных с кавказского театра военных действий. Пленные турки, среди которых встречаются и курды, производят жалкое впечатление: грязные, оборванные, босые, они, в виду холодов, не выходят даже из вагонов, чтобы сходить на солдатский пункт пообедать. Некоторые из них буквально не имеют никакой обуви и завертывают ноги в старые тряпки. Сердобольные обыватели помогают «несчастным» кто чем может: дают с себя портянки, чулки, старую одежду и т.д. Был такой случай: один крестьянин подарил турку свой старый кисет. Турок с радостью взял подарок и тут же, на глазах присутствующих, надел кисет на ногу, спрятав покрасневшие от мороза пальцы ноги. Все пленные по-русски ничего не понимают и объясняются с окружающими мимикой, но по настроению этих больных воинов видно, что все происшедшее и происходящее переживается ими как кошмарный сон. 

******************************************* 

9. Из воспоминаний самарского губернского предводителя дворянства А.Н. Наумова о посещении Самары Верховным начальником санитарной и эвакуационной части принцем А.П. Ольденбургским // Наумов А.Н. Из уцелевших воспоминаний. 1868-1917. В 2 кн. Нью-Йорк, 1955. Кн. II. С. 266-273.

Пленные турки стали прибывать в Самару под новый 1915 год

[...] На рождественские праздники и под самый новый 1915-й год в Самару стали подходить один поезд за другим с вагонами, переполненными пленными турками почти поголовно больными тифом или холерой. При разгрузке же их на станции случалось, что рядом с несчастными людьми, полуживыми от холода, голода и болезней, лежали трупы их закоченевших земляков. Нельзя забыть того ужасающего впечатления, которое мы с губернатором Протасьевым однажды испытали, присутствуя при разгрузке вагонов, подошедших к Самарскому вокзалу, с турками, взятыми в плен после Сарыкамышских боев. Отперев у первого вагона засовы и раздвинув дверь, мы отшатнулись в сторону, так как из раскрытого вагона вывалилось на нас несколько трупов со сведенными конечностями и страшным выражением открытых омертвелых глаз. Их чуть живые спутники по вагону мало чем от них отличались. Большинство лежало без сознания в тифозном бреду, мучилось в холерных корчах, или сгорало от гангрены. Их чудом уцелевшие земляки в самом жалком виде ютились по углам. Некоторые вагоны представляли собой сплошные мертвецкие. [...] Присылка подобных «мертвых» поездов, как мы их печально прозвали, застала нас, «Самарцев», положительно врасплох. На станции временами скапливалась такая масса привезенных «вагонных мертвецов», что губернская администрация не успевала их предавать земле, и ей приходилось нанимать на городской окраине особые дворы, где турецкие трупы складывались в огромные, страшные штабели. Их обливали керосином и затем сжигали на месте. Останки зарывали в земляные глубокие ямы на особом кладбище. Что же касается больных турок, доставленных к нам еще живыми, то с ними было немало тяжелых хлопот в силу того, что самарские лазареты уже ранее были переполнены людьми, пострадавшими на западных фронтах. Для присланных с Кавказа заразных турок, ради изоляции, приходилось подыскивать частные особняки где-либо в стороне от городского центра. Появление этих больных повлекло за собой, как неизбежное следствие беспощадной эпидемической заразы, значительные потери среди врачебного и ухаживающего персонала. В связи с этими тяжкими для Самары событиями вспоминается мне мимолетный приезд, или скорее – заезд, в наш город в начале января 1915 года самого принца Александра Петровича Ольденбургского, которого мне тогда впервые пришлось видеть, и наблюдать незаурядные манеры Верховного санитарного начальника. Только накануне получил губернатор телеграфное извещение о прибытии к нам в 10 час. вечера 10 января 1915 года его императорского высочества, возвращавшегося с Кавказа и имевшего целью объехать все наиболее важные пункты, обслуживавшие врачебно-санитарную помощь разосланным из Закавказья пленным туркам. […]– Я заехал в Самару, – тотчас же обратился принц к нам, – с тем, чтобы предупредить вас как начальника губернии, – его высочество зорко уставился на близко к нему сидевшего Протасьева, который под этим диктаторским взором всем своим большим туловищем качнулся в мою сторону, – вас и весь здешний врачебно-санитарный персонал, что из Закавказья началась эвакуация значительных отрядов пленных турок численностью до 40 000 человек, среди которых стала свирепствовать эпидемия тифа и холеры. Главнейшее направление этой отправки намечено по Сызрано-Самаро-Златоустовской магистрали. По пути будет организована фильтрация перевозимых пленных, чтобы отделить больных и разместить их в военных госпиталях, расположенных вдоль железнодорожных линий. Пятую по счету фильтрацию мы с профессором Чистяковым (при этом он указал на профессора) наметили устроить в Самаре. Мне необходимо здесь в срочном порядке организовать помещение для дневной обсервации пересылаемых турецких партий... Имеется у вас такое помещение? – резко обратился принц Ольденбургский с этим вопросом к губернатору...

[…] Помещение есть, Ваше Высочество! – при этих словах вздрогнувший и быстро обернувшийся в мою сторону губернатор окончательно меня придавил... Послушался внушительный голос принца: – Кто говорит? Еле выглядывая из-за губернатора, я назвал себя, и, неожиданно для всех, тут же указал его высочеству на нововыстроенный вокзальный пакгауз, как на здание по своему местонахождению и по размерам подходящее для обсервационного пункта. [...]

 [...] Прощаясь, я умолял Гудовича всячески воздействовать на принца, чтобы заставить его уразуметь всю чудовищность распоряжения о рассылке по всей матушке Руси больных турок, повсеместно заражавших тыловые области. Позже его высочество, видимо, сам осознал допущенную им ошибку. Он был способен отменять свои собственные распоряжения также стремительно, как их отдавать. Во всяком случае, этот страшный турецкий приток человеческих страданий и людской заразы со временем прекратился, и Самара могла свободнее вздохнуть. [...] После отъезда принца началась горячая работа по приспособлению спасительного пакгауза под обсервационный пункт. Приступлено было и к подыскиванию помещений под заразные больницы. Со всем этим надо было спешить, так как в Самару приходило до четырех поездов в день, набитых несчастными пленными. 

*********************************

10. Телеграмма начальника самарского отделения Самарского жандармского полицейского управления железных дорог В.В. Гурьева командиру Корпуса жандармов В.Ф. Джунковскому и директору Департамента полиции В.А. Брюн-де-Сент-Ипполиту о распространении эпидемических заболеваний среди пленных турок// ЦГАСО. Ф. 470. Оп. 1. Д. 1265. Л. 4-5. Копия

11 января 1915 г. Среди пленных турок, прибывающих [в] Самару из-под Сарыкамыша, наблюдается большая смертность и заболеваемость желтухой, возвратным тифом и дизентерией на почве истощения и голода. С поезда № 56 в ночь на девятое января [в] Самаре снято больных 4 офицера, 374 нижних чина и 6 нижних чинов умерших. Десятого января [с] поезда № 36 сняты 1 офицер, 180 нижних чинов больных и один умерший. В ночь на одиннадцатое на ст[анции] Батраки до врачебного осмотра с поезда № 38 снято двенадцать умерших нижних чинов и с поезда № 40 один. Санитарные меры по личному указанию его императорского высочества принца Ольденбургского, бывшего [в] Самаре в ночь на одиннадцатое января, принимаются. Ротмистр     Гурьев 

***********************

11. Из телеграммы заведующего передвижением войск Казанского района полковника генерального штаба М.И. Орлова начальнику штаба Казанского военного округа С.А. Сухомлину о мерах по предотвращению распространения заболеваний от больных пленных турок// ЦГАСО. Ф. 470. Оп.1. Д. 1265. Л.26-31. Заверенная копия.

Турецкие военнопленные

13 января 1915 г. Согласно указаниям Верховного начальника санитарной и эвакуационной части в особом совещании под председательством самарского губернатора выработаны нижеследующие меры для исключения возможности разнесения заразных заболеваний пленными турками. Первое: Самара должна явиться последним восточным этапом, за который не должны проникать больные пленные турки. Второе: для этого все прибывающие поезда подробно осматриваются [в] Самаре врачами для отделения больных от здоровых, после чего больные сдаются [в] лечебные заведения, а здоровые передаются на разъезд Безымянка [в] двенадцати верстах от Самары для обсервации [в] течение двух суток. Третье: после двухсуточного наблюдения необходимо поезда [со] здоровыми пленными турками отправлять [в] пункты рассеивания, так как всего количества турок, и здоровых, и больных, город Самара принять не может. Пятое: пища для эшелонов пленных турок должна готовиться особая: суп из разных круп и черный хлеб заменяется ситным.. [...] Для варки пищи пленным туркам передвинуть срочно вагоны с котлами закрытого Кинельского пункта на ст[анцию] Самара или р[азъезд] Безымянка, отделить для довольствия турок прочий инвентарь Кинельского пункта и сформировать команду для варки пищи по усмотрению также коменданта станции. [...] Полковник     Орлов 

************************************

12. Заметка о сдаче помещения бывшей пивной № 1 фон Вакано под лазарет для раненых турок// Газета «Волжское слово» . 1915. 23 января. № 18 (2175).

23 января 1915 г. Владелец помещения бывшей пивной № 1 фон Вакано сдал его губернскому комитету Земского союза под лазарет для раненых турок за плату 532 руб. в месяц. Лазарет предполагается оборудовать на 200 коек. Ввиду того, что помещение это в настоящее время занято яхт-клубом, комитет обратился к последнему с просьбой в самый кратчайший срок очистить помещение. 

*************************************

13. Заметка в разделе «Самара и война» //Газета «Волжский день». 1915. 24 января

24 января 1915 г.  «У пленных турок» Третьего дня в 3-й госпиталь была доставлена партия больных пленных турок. Самому младшему из них 12 лет, старшему далеко за 50. Над койками висят листы с короткими надписями: «Юсуф», «Ахмет», «Али», «Рисит». Ни возраста, никаких других сведений нет. Все лежат с обмотанными в полотенце головами. При малейшей услуге, оказанной им, они улыбаются, дотрагиваются ладонью до своего лица и говорят что-то. Разобрать можно только слово «Аллах». Очевидно говорят, что будут молиться Аллаху или желают милости Аллаха за доброе отношение. Вчера администрации госпиталя удалось найти санитара, умеющего свободно говорить по-турецки. Интересны рассказы турок о тех мытарствах, которые им пришлось испытать у себя на родине. Энвер-паша распорядился мобилизовать 50 тыс. войска в одном округе. Крестьяне были взяты там, где их застал указ: кто в поле, кто дома, кто в дороге. По объявлении распоряжения о созыве никто уже домой не отпускался. Поэтому все количество «мобилизованных» оказалось, кто в чем был: кто без шапки, кто без обуви, кто без одежды. Это войско было немедленно отправлено для действий против русских. Результаты не замедлили сказаться: наши поезда не успевают перевозить пленных. По дороге на позиции некоторым приходилось проводить по 5 суток совершенно без пищи. Остальные дни они питались исключительно сухим хлебом. Пленные с нескрываем ожесточением отзываются о своем правоверном повелителе и Энвер-паше и с блестящими глазами призывают все беды и напасти на их головы, накликавшие несчастья на родину...

****************************** 

14. Сообщение в газете «Волжское слово» о заседании Самарского городского комитета помощи больным и раненым воинам по вопросу размещения по госпиталям пленных турок //Газета «Волжское слово». 1915. 24 января. № 19 (2176).  

Русский врач делает операцию турецкому солдату

24 января 1915 г.

Вчера вечером под председательством городского головы С.Е. Пермякова состоялось заседание городского комитета помощи больным и раненым воинам.

На разрешение был поставлен вопрос о размещении по лазаретам и госпиталям 500 пленных турок, третий день находящихся в теплушках при станции железной дороги... 

Гласный думы М.Х. Баишев описывает тяжелое положение больных пленных турок, находящихся в помещении б[ывшего] Дунаевского завода. Нет воздуху. Некоторые умирают. Городской голова указывает, что Самара ожидала всего 1 600 пленных, но на самом деле их эвакуировано значительно больше. Постановлено заполнить пленными турками свободные места в некоторых лазаретах и обратиться по телеграфу через московского городского голову с ходатайством к его высочеству принцу Ольденбургскому о приостановке эвакуации пленных турок в Самару и просить думу аналогичное ходатайство возбудить от имени городского общественного управления.  

***************************************

15. Телеграмма самарского городского головы С.Е. Пермякова Верховному начальнику санитарной и эвакуационной части принцу А.П. Ольденбургскому с просьбой приостановить отправку военнопленных турок в Самару //ЦГАСО. Ф. 153. Оп. 36. Д. 1456. Л. 44. Копия.  

24 января 1915 г. Во всех самарских лазаретах, которые могли быть отведены и устроены под больных турок при полном напряжении возможно поместить 2 300 человек. В этих лазаретах уже помещено 2 161 больных турок, на станции в вагонах находится до 500 больных, из них возможно разместить 150, а 350 человек остаются в вагонах за неимением помещения, которое скоро невозможно найти. На станции имеется еще 2 неосмотренных эшелона. У турок появился сыпной и возвратный тиф, давший уже заболевания среди медицинского персонала лазаретов, и угрожающий большою опасностью всему городскому населению и особенно войскам ввиду значительного сосредоточения их в Самаре и скученного размещения по городу в частных помещениях и учебных заведениях. Медицинский персонал лазаретов выбивается из сил, на смену врачей и фельдшеров нет. За день, 23 января обнаружено 18 сыпнотифозных. Все это вынуждает всепреданнейше ходатайствовать перед Вашим Императорским Высочеством о приостановке отправки турок в Самару. Городской голова 

******************************************

16. Сообщения в газете «Волжское слово» о создании новых лазаретов для пленных турок// Газета “ Волжское слово». 1915. 25 января. № 20 (2177). 

25 января 1915 г. Губернский комитет Земского союза приступил к оборудованию восемнадцатого лазарета в помещении бывшей пивной № 18.

******************************************

17. Из доклада Самарской городской управы городской думе о переписке самарского губернатора с высшими военными чинами о возможности приостановить отправку военнопленных турок в Самару // ЦГАСО. Ф. 153. Оп. 36. Д. 1456. Л. 21–22. Копия. 

26 января 1915 г.  […] Тем не менее, г[осподин] губернатор предложил созвать сегодня чрезвычайное заседание думы для обсуждения вопроса об отводе помещений для пленных турок. […] В настоящее время в Самаре размещено 3 000 военнопленных турок и будут поступать новые партии. […] 

**************************************

18. Сообщение о заболевании тифом среди медицинских работников// Газета «Волжское слово». 1915. 8 февраля. № 29 (2186). 

8 февраля 1915 г. Помимо скончавшегося от сыпного тифа врача И.Г. Месяцева, заболели тифом врач А.Е. Тимонтаев, женщина-врач г[оспо]жа Лесигардт, 2 фельдшерицы, несколько сестер милосердия и служащих. 

**************************************  

19. Сведения о числе умерших на станциях Самара и Батраки военнопленных турок в период с 3 января по 10 февраля 1915 г. // ЦГАСО. Ф. 471. Оп. 1. Д. 399. Л. 66–66 об. Копия.  

11 февраля 1915 г.

На станции Самара: 8/I    [в] поезде № 56 – 6 человек. 9/I    [в] поезде № 38 – 8 человек. 10/I  [в] поезде № 36 – 1 человек. 11/I  [в] поезде № 38 – 11 человек, 12/I – 5 чел[овек], 14/I – 5 чел[овек], 15/I – 2 чел[овека], 16/I – …¹² чел[овек]. 12/I  [в] поезде № 32 – 8 чел[овек], 13/I – 3 чел[овека], 14/I – 4 чел[овека], 15/I – 1 чел[овек], 16/I – 1 чел[овек], 17/I – 1 чел[овек], 18/I – 4 чел[овека], 23/I – 6 чел[овек], 24/I – 4 чел[овека], 25/I – 3 чел[овека] и 26/I – 3 человека. 13/I  [в] поезде № 120 – 21 чел[овек], 14/I – 5 чел[овек], 15/I – 10 чел[овек], 16/I – 8 чел[овек], 17/I – 8 чел[овек], 18/I – 3 чел[овека], 19/I – 17 чел[овек] и 1/II – 2 человека. 13/I  [в] поезде № 128 – 2 чел[овека], 15/I – 1 чел[овек], 16/I – 3 чел[овека] и 19/I – 12 человек. 20/I  [в] поезде № 32 – 2 чел[овека] и 21/I – 9 человек. 18/I  [в] поезде № 56 – 1 человек. 18/I  [в] поезде № 58 – 2 чел[овека] и 20/I – 5 человек. 20/I  [в] поезде № 138 – 4 чел[овека] и 21/I – 6 человек. 21/I  [в] поезде № 32 – 1 человек. На станции Батраки: 10/I  [в] поезде № 38 – 13 человек и 11/I [в] поезде № 40 – 9 человек. 

************************************

20. Из сообщения в газете «Волжское слово» о заседании строительной комиссии по вопросу о перестройке Дунаевского завода под лазарет для больных военнопленных турок // Газета «Волжское слово». 1915. 11 февраля. № 31 (2188). 

Затем решено приспособить верхнюю часть солодовенного отделения Дунаевского завода под лазарет для больных турок, для чего сделать деревянную надстройку над солодовней. В зданиях лазаретов при Дунаевском заводе решено провести канализацию из бань Корчагина. [...] 

*****************************************

21. Из заметки  о заседании Самарской городской думы по вопросу о принятии мер по борьбе с эпидемией тифа 14 февраля 1915 г. // Волжское слово. 1915. 14 февраля. № 34 (2191). 

[...]  В совещании выяснилось, что после эвакуации в Самару турок, среди которых обнаружились заболевания разными формами тифа и дизентерией, эпидемии распространились и среди населения города. За все время в Самаре заболело заразными болезнями (тиф и дизентерия) 2 083 и умерло за это время 764 человека, причем обнаруживаются серьезные заболевания среди медицинского персонала.

***************************************

22. Сообщение  о приглашении военнопленного врача, турецкого подданного, для работы в лазарете, где помещены военнопленные турки // Газета “Волжское слово». 1915. 21 февраля. № 40 (2197).  

21 февраля 1915 г. Исполнительная комиссия губернского комитета Земского союза в виду больших заслуг военнопленного врача грека, турецкого подданного, Аристидиса Триглианоса постановила пригласить его врачом в один из лазаретов, где помещаются военнопленные больные турки. Врачу назначено вознаграждение в размере 60 руб. в месяц. 

*********************************************

23. Из воспоминаний А.Г. Елшина  о работе госпиталей в Самаре // ЦГАСО. Ф. 352. Оп. 3. Д. 3. Л. 1-2. Подлинник

Пленные турецкие офицеры

[…] Лично моя работа сосредоточилась по Городскому союзу: я стал членом обл[астного] комитета, и оборудовал 3-й госпиталь на углу Троицкой и ул. Толстого и в то же время был заведующим. Работа по госпиталю шла усиленно: я привлек к тому же ряд знакомых дам, сам ежедневно бывал там по нескольку часов. […] В начале января 1915 г. я съездил в Саратов […], кажется на 10 янв[аря]. И, [неразб.], на обратном пути я узнаю, что движутся с Кавказа, направляясь в Сибирь, эшелоны пленных турок, взятых главным образом в бою под Сарыкамышем. Везут, по рассказам железнодорожников, в ужасном виде: больные дизентерией, тифами, умирают, загрязняют пути, необутые, изможденные. Рассказывали прямо ужасы. Впоследствии все это не только подтвердилось: в действительности ужасы оказались большими, чем о них рассказывали. По приезде в Самару пришлось почти тут же выйти в самую гущу вопроса о военнопленных, несших с собою различные эпидемии. Помнится, было устроено совещание в гор[одской] управе; на этом совещании уже поднимался вопрос о занятии моего госпиталя бандитами-турками. Я протестовал. И это удалось. Было решено в первую очередь занимать Дунаевский бывший завод. Конечно, спешно принялись за флигели завода и самое заводское здание и [наметили] поставить койки. Но еще ничего не было готово, как стало известно, что к вечеру 18–19 окт[ября] приедут на завод турки. Флигеля лишь протопили и полы постелили соломой. Я видел и принимал эту партию. Большинство было без верхней одежды, многие без обуви; а один даже без панталон – в одной рубашке. Их привозили на наших разводках озябшими и голодными; многие были с отмороженными конечностями, были больные. В этот вечер я распорядился привезти в больших бидонах кипяченое молоко, кружки были уже закуплены. Имелось кое-что из белья и одеяла; я распорядился раздать кому панталоны, кому рубашку, кому туфли, кому одеяла. При мне раздавали еще теплое молоко с калачом. Много было серьезно больных, и даже не все хотели или могли есть. Впрочем, молоко пили с удовольствием.

    ***************************************                                                      

24. Воспоминания Елшина Александра Григорьевича (1878–1928),  присяжного поверенного, члена Самарского отделения партии конституционных демократов, краеведа. Воспоминания написаны в апреле–мае 1918 г. // ЦГАСО. Ф. 352. Оп. 3. Д. 3. Л. 1-2. Подлинник.  

С сегодняшнего дня из 3-го госпиталя привозили обеды – только горячее и молоко. Через 1–2 дня была оборудована 18 медицинская помощь: врачом там назначен был доктор Месяцев, вскоре заразившийся сыпным тифом и умерший19 в то время, когда я уже был болен. Вскоре Дунаевский госпиталь оказался перенаселенным, а на станции стояли составы с больными турками. Решено было занять ими 15-й лазарет Земского союза, его заведующим был Ярослав Сахаров; и вскоре заняли и мой госпиталь, хотя я очень сильно воевал против этого. Числа 22 января 1915 г. я принимал у себя 17-ю партию больных турок. Из медицинского персонала при этом участвовала лишь фельдшерица Пушистова и 2–3 сестры милосердия. Санитары некоторые тут же уволились, привезенных турок пришлось мыть в ваннах сестрам милосердия. Стриг их китаец – швейцар. Одним словом, если бы не самоотверженность некоторых из персонала госпиталь оказался бы не в состоянии провести прием загрязненных, голодных и больных турок. Врачи осматривали больных лишь вечером – когда все турки чистые, одетые попали на койки. […] 

****************************************

25. О мерах по борьбе с распространением эпидемических заболеваний// Исторический очерк деятельности Самарского областного комитета помощи больным и раненым воинам за время по 1 января 1916 года. Составлен по поручению Комитета членом комитета Н.Ф. Николаевским. Типография И.А. Пинес. Самара, 1917. С. 32–67.

[…] Первые партии пленных турок прибыли в Самару в первой половине января 1915 г. и размещались в 94, 95 и 96 военных госпиталях. Еще 11 января в этом не было ничего угрожающего. По крайней мере 11 января 1915 г. самарским губернатором была получена следующая телеграмма от его императорского высочества принца Ольденбургского: «Из посещения Самары вынес отрадное впечатление. Город по своей энергичной деятельности относительно подготовки к санитарным требованиям военного времени может служить примером. Сообщите об успехе ваших усилий в этом святом, великом и человеколюбивом деле всем организациям, учреждениям и лицам, принимавшим в нем высокопатриотическое участие. Принц Александр Ольденбургский». Но всего через несколько дней после этого общественные организации забили уже тревогу о надвигающейся опасности. Турки перевозились по городу без достаточных мер предосторожности, а, между тем, среди них появились какие-то подозрительные заболевания. Все три военных госпиталя были заполнены, а новые партии турок все прибывали и прибывали. За отсутствием свободных помещений для них, они находились на станции железной дороги в переполненных вагонах. Железнодорожная администрация, опасаясь закупорки станции, требовала скорейшего освобождения вагонов, а помещений не было, так как все более или менее подходящие здания были заняты или под лазареты для раненых, или под постой воинских частей. Губернатор настаивал на отводе под турок некоторых лазаретов. Тяжело было отводить для наших врагов лазареты с таким трудом и заботливостью приготовленные для наших защитников. Кроме того и не безопасно было размещать в центре города людей с невыясненной болезнью. 15 января состоялось […] соединенное совещание Городского и Земского комитета помощи больным и раненым воинам. […] Совещание нашло возможным занять под турок помещения бывшего Дунаевского завода. […] Однако средств на лечение и содержание турок в распоряжении комитетов Городского и Земского союзов не имелось. […]

16 января в городской думе и обсуждался этот вопрос […], [Дума] постановила: 1) для помещения больных турок отвести здание бывшего Дунаевского завода, 2) разрешить управе впредь до отпуска необходимых средств Всероссийским городским и земским союзами или казной, производить расходы по приспособлению и оборудованию помещений для больных турок и по содержанию их из общих городских средств до 20 000 руб. […] 16 января пришлось занять уже эти помещения […], так как на вокзале в вагонах находилось свыше 300 турок. […] Здесь уместно будет сказать несколько слов о тех условиях, в которых прибывали пленные турки в Самару. До последней степени переполненные вагоны закрывались на местах отправления на замки и в таком виде следовали до своего места назначения в течении нескольких дней, иногда недели и более. Заключенные в вагоны были предоставлены самим себе, им не оказывалось ни продовольственной, ни медицинской помощи. […] По прибытии вагона в него нельзя было войти вследствие крайне спертого в нем и прямо удушливого воздуха. […] Полуодетые, изнуренные голодом, больные, покрытые паразитами, они едва проявляли признаки жизни. Этот эпидемический материал и развозился по России в январе 1915 года. […] К 13 февраля, т.е. всего за 3 недели, заболело тифом и дизентерией 2 038 человек, умерло 764 человека. Общая смертность составляла 36%, по отдельным инфекциям она повышалась до 64% (сыпной тиф) и 55% (брюшной тиф). […] Не обошлось без обращения к содействию Верховного начальника санитарной и эвакуационной части, от которого губернатором была получена следующая телеграмма: «Энергично поддерживаю перед обер-прокурором ходатайство Подбельского ( Подбельский Петр Павлович – гласный Самарской городской думы, присяжный поверенный - составители) об уступке Духовного училища под госпиталь. Еду на Кавказ и принимаю решительные меры для прекращения ввоза с Кавказа пленных, каковой делается без моего ведома. […]». […] К началу марта 1915 года Комитетом было приготовлено уже около 1 000 коек для заразно-больных, точнее 988 коек (15-й госп[италь] – 353, 16-й – 310, 17-й – 120, 3-й – 170, 14-й – 35)21. […] Приведем данные о числе поступивших на излечение больных турок за 1915 год или точнее за январь–апрель 1915 года:  1 марта хирургический госпиталь Жигулевского пивоваренного завода был переоборудован под эпидемический (до 44 коек), 2 марта в здании Духовного училища был открыт временный 16-й эпидемический госпиталь на 310 коек, 9 марта – 17-й эпидемический госпиталь на 120 коек в 5-м земском лазарете, 13 июля – 18-й эпидемический госпиталь во вновь выстроенном здании вместимостью до 250 коек.  Поступило на излечение/умерло: в госпитали Военного ведомства – 2116/669;  в госпитали  Земского союза – 800/204; в госпитали Городского союза – 938/200; ИТОГО – 3854/1073. 

**********************************************

Составители: 

Згонников П. Т. (1)

Зубова О. В., Калягин А. Н. (8-25)

Ретин  Н. Ф. (2-7)

************************************ 

В публикациях под номерами 8-25  приведены  фрагменты статьи ""По чьему-то великому и преступному недомыслию..."(турецкие военнопленные в Самаре, 1915 год) " Ольги Зубовой, работника Центрального государственного архива Самарской области (ЦГАСО),  и канд. ист. наук Андрея  Калягина (Самарский государственный университет). 

Указанная статья представляет собой  подборку документов, отражающих ситуацию,  складывающуюся в январе–марте 1915 г. в Самаре в связи с прибытием эшелонов с турецкими военнопленными.

Работа выполнена по материалам ЦГАСО , дополненным воспоминананими очевидцев и материалами из периодической печати.

Полная версия размещена в электронном сборнике  « XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 3. Самара, 2015» по ссылке https://readera.ru/po-chemu-to-velikomu-i-prestupnomu-nedomysliju-tureckie-voennoplennye-v-140129663. 

Просмотров: 2851

Комментарии к статье:

Добавить Ваш комментарий: