Корганов Михаил Иванович, капитан флота I ранга (1825-1878)

С фотографии, сделанной с портрета кисти неизвестного художника,смотрит человек в мундире офицера русского военно-морского флота. Сам портрет хранится в музее обороны Севастополя, в Севастопольской панораме, среди других портретов героев-защитников города. 

Проницательный взгляд тёмных глаза, высокий лоб и глубокие залысины говорят о несомненном уме, ордена и медали, украшающие грудь, внушают уважение и свидетельствуют о крепком, мужском характере. Эполеты вполплеча придают образу внушительность и  грозный вид. 

Таким, похожим на генерала, строгим и неприступным, показался мне Михаил Иванович Корганов, когда я увидел его на фотографии, полученной от правнука, Карганова Владислава Георгиевича, полковника в отставке, много лет назад взявшегося за восстановление истории своего рода, офицерской династии Коргановых.

Впервые Владислав Георгиевич встретился со своей большой армяно-грузинской тбилисской родней более пятидесяти лет назад, и рассказ,  услышанный им с порога, был  о кругосветном путешествии прадеда. 

Портрет внушительного родственника с украшавшими его богатырскую грудь   наградами  безоговорочно о уверил юного Владислава в правдивости услышанных в Тбилиси рассказов о кругосветных приключениях прадеда. Думаю, что воображение могло рисовать ему открытые прадедом тропические острова, живущих в джунглях аборигенов, их нападения на лагерь, кривляющихся обезьян и кровожадны крокодилов. И прадед представал в образе то Миклухо-Маклая, то Робинзона Крузо, но, как это часто бывает, реальность не совпала с семейным преданием. И всё же миф сделал своё дело: интерес, рождённый им, понудил Владислава Георгиевича  заняться поисками архивных документов.

Вначале он отправился в Российский Центральный Военно-Морской Архив. Просмотрел восемнадцать фондов и остался разочарованным – ни в одном из них, ни словом, ни полусловом не упоминалось не то что о кругосветных путешествиях с участием его прадеда, но и о нём самом, прадеде, - молчок. Он уже было собирался прекратить работу, как вдруг обнаружился фонд под номером 432, Оп. 5, дело 3359, а в нём - полный набор документов о капитане флота 1-го ранга Корганове Михаиле Ивановиче. От протокола Тифлисского дворянского депутатского собрания, подтверждавшего дворянское происхождение, до справки о прививке оспы, подававшейся прадедом при поступлении в Морской Кадетский корпус. И, конечно, главный документ любого офицера, военная и отчасти гражданская биография, удостоверенный печатями и подписями военного начальства – «Полный послужной список».

"Послужной Список" составлен 20 июня 1878 года, через полгода после смерти Михаила Ивановича. В Списке в лаконичных формулировках и с указанием дат изложен служебный путь Михаила Корганова и некоторые факты его гражданской жизни. Из этого документа, из воспоминаний родственников, письменного наследства Михаила Ивановича, из общих сведений об эпохе начала выстраиваться действительная жизнь офицера Корганова, а образ, сложившийся по старой фотографии, начал стремительно разрушаться. 

«Грозный генерал» на деле оказался капитаном флота 1 ранга  на «службе Северному Орлу»,  хорошо воспитанным и образованным человеком, за чьим сдержанным и суровым обликом скрывалась нежная и сострадательная душа. 

Отца своего, скандально известного офицера Кавказской армии  Ивана Осиповича Корганова, несправедливо оставшегося в памяти потомков с именем Ваньки Каина, он, будучи уже взрослым и женатым, называл «папинькой» и «бесценным папашей ангелом». 

Невыразимо страдал, оказавшись перед жесточайшим выбором - служба, очередной морской поход,  или берег, рядом с тяжело носившей беременность молодой женой. 

Сыновья  Михаила Ивановича, сухопутные офицеры Аркадий и Виктор, - были малышами,  когда он умер, - служили в Лорийском полку в Лагодехи. 

Этот человек покорил меня, и как только в голове стала проясняться более-менее целостная картина его жизни, я уселся за письменный стол.                                     

                                                  Часть 1. В КАДЕТАХ

Прошение о приёме Михаила Корганова в Морской Кадетский корпус

Михаил Иванович Корганов, третий сын в семье тифлисского армянина  Корганова Ивана Осиповича и дочери тифлисского гражданина Кетеван Борисовой, происходил из Грузино-Имеретинских дворян. Родился 10 мая 1825 году, в месяц, когда в Грузии буйствует набирающая соки весна и нет-нет  да и заявляет о себе волнами жаркого воздуха близкое лето. Михаил рос в семье, исповедующей армяно-григорианскую религию, и когда в 25 лет служба  забросит его в Иерусалим, командование доверит ему важную для  России встречу с армянским патриархом.

В храме на Святой Земле молодого офицера встретят пышно и приветливо и сообщат, что он – первый армянин-моряк, переступивший порог армянской церкви на родине Христа.

В год рождения Михаила отец его, Иван Осипович Корганов (Курганов, Карганов) служил поручиком. Звание, когда кругом, куда ни глянь, полковники и генералы, - не самое высокое, но влиянием своим на Главнокомандующего на Кавказе, фельдмаршала Ивана Фёдоровича Паскевича, Корганов превосходил и дюжину самых высоких чинов. Хорошо знавший языки, обычаи и культуру местных народов, с задатками искусного дипломата, Корганов, будучи поставлен Паскевичем на должность личного адъютанта, выполнял особые и тайные поручения Главнокомандующего, добиваясь успехов в сложнейших делах и нелёгких переговорах с неприятелем.

Чтобы понять, какой вес имел Иван Корганов, достаточно упомянуть, что в массе его недоброжелателей были такие военно-политические тяжеловесы эпохи, как предшественник Паскевича, легендарный «проконсул Кавказа», командир Отдельного Кавказского корпуса и Главноуправляюший в Грузии Алексей Петрович Ермолов,  и,   сменивший Паскевича, любимец  Николая I,  барон Розен.

После 1830 года, с отбытием  Паскевича с Кавказа, отец Михаила остался без влиятельной поддержки. Новому Главнокомандующему бывший доверенным лицом Паскевича Корганов пришёлся не к месту, он в конце концов выживет его с Кавказа, но, для начала, Корганов был отстранён от службы. Бывший адъютант фельдмаршала, он продолжал жить в Тифлисе. Существовал за счет пенсиона, освободившееся время посвятил заботам о семье. Решение о Морском кадетском корпусе было принято именно в это время и касалось оно судьбы сыновей, 11-летнего Михаила  и   12-летнего Леонтия.

Морской Кадетский корпус. Санкт-Петербург

Почему - в Морской? Почему – во флот? В Тифлисе, на Кавказе, где Корганов знал всех, и все знали его, обеспечить военную будущность детей, - даже с учетом случившейся опалы, -  в тех же сухопутных войсках, было бы много проще, но, вопреки ожиданиям,   Корганов отправляет Михаила и Леона в Санкт-Петербург, в Морской кадетский корпус, куда поступить было ох как нелегко.

Нужно думать, по очевидной  причине – Корганов хотел дать сыновьям превосходное, самое лучшее военное  образование. Морской кадетский корпус на Васильевском острове, в бывшем дворце Миниха, смотревшем двумя сотнями своих окон на Неву, был  лучшим среди военных учебных заведений России. Подготовка воспитанников в нём происходила на таком уровне, что о выпускниках никогда не говорили, что они «окончили Морской», а только - «получили воспитание в Морском».

В Корпус отбирали придирчиво, отдавая предпочтение сыновьям и внукам морских офицеров дворянского происхождения.  Детей «пехотных» дворян, как правило, не брали. И сухопутный офицер из  далёкого от морей Тифлиса, каковым был Иван Осипович, рисковал получить решительный отказ.

Невзирая на ничтожность успеха, Корганов, тем не менее, отправляет Леона и Михаила  в Санкт-Петербург. В Прошении на имя Николая I он пишет:

Всепресветлейший Державнейший Великий Государь Император Самодержец Всероссийский Государь Всемилостливейший.

Просит уволенный от службы за ранами Подполковник Иван Осипов сын Корганов о нижеследующем

Сына моего Михаила Корганова 11-ти лет от роду имеющего, обученного писать и читать на языках российском, французском и армянском, желая отдать для воспитания в Морской Кадетский Корпус, всеподданнейше прошу. Дабы Высочайшим Вашего Императорского Величества Указом повелено было сие моё прошение принять и именованного сына моего в Морской Кадетский Корпус определить; а что он действительно имеет дворянское достоинство и что действительно есть мой законный сын в удостоверение сего представляю при сём свидетельство. Недвижимого имения за мною не состоит. Всемилостливейший Государь! Прошу Вашего Императорского Величества  о сём моём прошении решение учинить. Мая 8-го дня 1836 года.

К поданию надлежит Директору Морского Кадетского Корпуса Г-ну Вице-Адмиралу Крузенштерну. Сие прошение писал писарь онаго Корпуса Андрей Плюснин. (Подполковник Иван Осипов сын Корганов руку приложил). 

Шансов на зачисление - ноль. Потомственный дворянин? Ну и что? Потомственных дворян, подобных Корганову, в России тысячи, а мест во вступительном классе - шестьдесят.

Звание  подполковника? Подполковников в России - на каждом шагу. К тому же кто такой Иван Корганов? Бывшая пехота и пенсионер, умудрившийся ко всему ещё и попасть в немилость высшему начальству. Отказать  такому - ничего не стоит. 

И здесь происходит нечто странное. Прошение Императору подано 11 мая, и всего через неделю, - через 8 дней всего! - следует Всемилостивейшее положительное решение. Детей Ваньки Каина, подлеца и мошенника, казнокрада и негодяя, каков он в глазах многих, - берут! Необъяснимое, казалось бы, решение для чрезвычайно щепетильного в вопросах чести Императора. Сдержанный и справедливый, Государь имеет одну непоколебимую черту: остановится беспощаден к любому нарушителю офицерской чести. Несмотря и вопреки - старым заслугам, нынешним достоинствам, личным симпатиям и душевным привязанностям. Тот же Розен, невзлюбивший Ивана Корганова, любимец, - ни для кого не секрет, - Императора, но в сентябре 1837 года, Николай I прилюдно срывает погоны с его зятя, командира Эриванского полка  Дадиани. Мало того – разжаловал Дадиани в солдаты и отправил в заключение в одиночную камеру, а  Розен, закрывавший глаза на грешки зятя,  понимая неминуемость своей отставки и не дожидаясь позора увольнения, просит Императора о своём отставлении от должности, и тот  хладнокровно принимает его отставку.

Не понять, как мог Император с такой поразительной благосклонностью отнестись к «человеку ничтожному», каковым, по распространенному мнению, был Иван Корганов. И как сам Корганов, человек с отвратительной репутацией, имел смелость обратиться со своей просьбой? Но факты есть факты: Корганов обратился – Император просьбу удовлетворил. Немедленно. Через восемь  дней - удовлетворил. Всего лишь через восемь дней...  

Запомним, потому что это - не единственный эпизод из числа «странных» в биографии Корганова, что сплетаясь, создают образ другого Корганова – не Ваньки, а Ивана Осиповича, и не Каина, но вполне уважаемого человека. Корганова, которого, похоже, плохо знали его современники и не знают сегодня наши современники, включая и отдельных профессиональных историков.

Однако вернёмся во дворец Миниха, куда после месяца езды по почтовым трактам, добрался одиннадцатилетний Михаил.

Морской кадетский корпус входил тогда в число  самых величественных зданий северной столицы. О его бесколонном столовом зале   с потолком, подвешенном к стенам на якорных цепях и самом большом в Санкт–Петербурге, говорил весь город. Посреди зала стоял бриг, расцвечиваемый по особым случаям флагами; на хорах  размещался духовой оркестр, услаждавший слух воспитанников и гостей в воскресные и в праздничные  дни.  В Корпусной праздник 6 ноября к кадетам приезжал сам Государь Император с Великими князьями.  На праздничный стол в этот день ставилось шампанское, фрукты, подавали пломбир и разные сладости.  Потом начинался бал с участием   санкт- петербургских красавиц, на который по специальным приглашениям являлись   гимназистки, институтки, дамы и барышни.  Бал у кадетов, грандиозный, великолепный, притягивал внимание всего столичного света, его с нетерпением ждали и с него открывался зимний сезон балов.                        

Морской корпус славился также своим Морским музеем и картинной галереей с полотнами  известных художников, подаренными ими корпусу.  Культурному развитию воспитанников отвечали курсы по литературе и живописи, обязательным было посещение театров, где за корпусом были закреплены ложи.

Иван Фёдорович Крузенштерн, начальник Морского кадетского корпуса в годы учебы Михаила Корганова

Кадетам прививалось понятие о чести мундира и погон, внушалась безграничная любовь к Родине, верность России и Царю. Среди кадет было развито чувство товарищества, доносчиков и ябед наказывали всеобщим презрением, окружали молчанием, не подавали руки, и обструкция к ним была так сильна, что им не оставалось ничего, как с позором уходить из Корпуса.

Дела в  Корпусе находились под непосредственным надзором Императора и Великих Князей. Государь Император приезжал иногда по нескольку раз в неделю, обедал с воспитанниками, смотрел, как они одеты и обуты, в каких условиях  содержатся, присутствовал на занятиях, интересовался успеваемостью и  навещал больных в лазарете.

Под особым его вниманием  находилась  группа малолетних детей от 10 до 12 лет, и нет сомнений, что Михаилу за  7 лет учебы приходилось многажды  видеться и, возможно, общаться с Императором.  Эти встречи  оставили сильный след в памяти Михаила Корганова, и, спустя годы он, уже состоявшийся офицер, даже в личных письмах, отзываясь с восторгом  о Государе, называл его «Великим Царем».

Веса и романтичности  Корпусу придавало директорство  Ивана Фёдоровича Крузенштерна,   мореплавателя, совершившего  первое русское кругосветное путешествие, что еще больше подчёркивало исключительность и элитарность  учебного заведения.

Не удивительно, что слава о Морском кадетском корпусе гремела по всем уголкам Империи, учёба в нем считалось престижной, а поступление – большим  достижением.

Желание видеть своих сыновей в лучшем учебном заведении России вполне соответствовало перфекционистской натуре Ивана Осиповича. Берясь за какое-нибудь дело, он старался делать его лучше всех, что часто приводило к неизбежному эффекту -  неудовольствию и зависти части сослуживцев. Так и в истории с сыновьями. Чтобы зачисление состоялось наверняка, он взял их содержание в Корпусе на себя.  Заплатил за первый год обучения из своего пенсиона более полутора тысяч рублей, а потом, поняв, что дальнейшие платы ему не по силам, забрал со второго курса Леона. Хорош «казнокрад», не правда ли? "Казнокрад",  вынужденный прекратить обучение одного из сыновей за недостатком средств, да и, как помним из прошения на имя Императора, не имевший в тому же и «недвижимого имения».

Столовый зал Морского кадетского корпуса

13-летний Леон отправился в Тифлис, младший, Михаил, продолжил обучение в Корпусе. Семь лет,  с  9  до 16-ти,  с трехчасовым перерывом, он  изучал  множество наук - теорию корабля, кораблестроение, пароходную механику и электротехнику; физическую географию, астрономию и девиацию компасов; морскую съемку, тактику и  администрацию; минное дело, морскую артиллерию и фортификацию. Божий Закон,   историю военно-морского искусства и законоведение; аналитическую геометрию, теоретическую механику, дифференциальное и интегральное исчисление; гигиену. Подъём в шесть утра, гимнастический зал, дополнительные занятия по живописи и литературе, летом - двухмесячная морская практика.

Особый упор  в Корпусе делался на изучении  английского,  французского  и русского языков – по требованиям того времени офицер русского флота обязан был свободно изъясняться за границей  и хорошо знать язык своего Отечества.  Михаил Иванович хорошо владел  русским.  Публиковал на нём статьи, писал длинные,  похожие на повести,  письма родителям:  « Мы снялись с разсветом 29 января и к свету, на другие сутки были в Дарданеллах…; в Архипелаге заходили на некоторые острова, были на Родосе, где застали разбитый корвет турецкий, который за два дня до нашего прихода был выброшен на родосский берег; команды с корвета весьма мало спаслось, а из вещей, кроме пушек, ничего спасти не могли.  («Письмо из Александрии» М. И. Корганова, Тифлис,  газета «Кавказ», 1851 г.).

Читая "Письмо из Александрии", Владислав Георгиевич, правнук, начал наконец-то понимать, из каких корней  выросло причудливое дерево семейной легенды о кругосветном путешествии - из обрывочных воспоминаний о заграничном  плавании Михаила Ивановича по акватории  Средиземного моря.

В конце 1842 года на торжественном построении гардемарин Корганов прощался с Морским Корпусом. Впереди его ждали первое и последнее плавание; 7 лет непрерывного «палубного стажа»; пленившая сердце «дева византийская»; ранение при обороне Севастополя;  вынужденный уход на берег; брак на дочери тифлисского дворянина Саломе Егоровой; рождение шестерых сыновей и одной дочери; сухопутная, но приказом по морскому ведомству с зачислением «по флоту», должность состоящего при Главнокомандующем отдельным Кавказским Корпусом.   

3 января 1843 года 17–летний Михаил Корганов, воспитанник Морского кадетского корпуса, вступил в службу гардемарином на Балтийский флот.     

Со службы Царю и Отечеству он не уходил  до   последнего дня своей жизни.

                              ---------------------------------------------------------------------

В продолжение цикла будет опубликована статья  "НА МОРЕ. Морской офицер Корганов (Корганов-2). Ч. 2 (Из цикла "Офицерская династия Коргановых)".

Скоро, в первых числах августа!

Просмотров: 1953

Комментарии к статье:

Добавить Ваш комментарий: