Рассказ Константина Чикваидзе "Наша улица" состоит из трёх глав: "Наш дом" (о большой семье Михайловых-Калишуков), "Соседи" ( о соседях семьи Михайловых)  и "Плац" ( о месте довоенных игр  детворы той "нашей улицы", к которой принадлежал автор воспоминаний).             

                                                                                                          НАШ ДОМ 

Лагодехи. 2-ой дом Михайловых,  на углу улиц Рабочей и 26 комиссаров. Фото: Пётр Згонников, 2011 год

До конца тридцатых годов в  нашем родовом доме проживала  бабушка Аня  с сыном Артамоном.  С ними жила тётя Аня со своей семьёй – с мужем Леопольдом  Иосифовичем Калишуком и сыном Вовой. Когда она вышла замуж, Калишуки жили стесненно,  и бабушка, видя такое положение, пригласила молодых в свой дом. Там, в старом  михайловском доме, и родился у них сын, мой двоюродный брат Вова.

Летом, как я уже упоминал, вся наша тбилисская компания - моя тетушка Елизавета Николаевна с дочерьми Нелей и Ритой, и мы,   моя мама Евгения Николаевна и я - приезжали в бабушкин дом,  и тогда он превращался в шумный и веселый цыганский табор.

Участок был небольшой, что-то  около  десяти-двенадцати соток.  Вдоль балкона дома размещалась  обвитая виноградом  пергола. Но такого мудреного слова в то время мы не знали и предпочитали ему более простое и понятное - беседка.

Без виноградной беседки не обходился ни один русский двор. Была она сплошь увита излюбленным среди лагодехцев сортом винограда «Изабелла» (большинство лагодехцев предпочитают название «Одесса» - П.З.) и служила в  летнее время столовой. Под ней стоял длинный стол, за которым размещалось  всё наше многочисленное семейство, хватало места и гостям.  За  столом завтракали, обедали и ужинали, взрослые  вечерами играли в лото  или резались в карты, а мы в это время перемещались на скамейку за калиткой и играли в свои игры: «кольцо с места», «фанты»  и другие.

"Вдоль балкона размещалась  обвитая виноградом пергола..."Семья Михайловых на фоне перголы. Константин Чикваидзе - второй справа

Сразу за  домом  шли  огород и пасека,  дальше  - сад.  На пасеке стояло около десятка ульев, 

Изабелла - излюбленный в русской среде Лагодехи виноград. Фото: Пётр Згонников

пчёлы требовали заботы и внимания, занимался ими в основном дядя Леопольд. Глядя на то, сколько времени у него занимали эти кусачие создания,  я всё  не могу понять,  как мой прадед,

у которого по рассказам бабушки, было триста ульев, давал им лад.  

 Тетя Аня, насколько  помню, работала в Лагодехском райисполкоме. На разных должностях. В войну  - в отделе социального обеспечения населения, выдавала людям хлебные карточки, отчего была всем известна. Добрая, веселая, заводная, а, главное, справедливая, за что и была любимицей всего нашего семейства. У нас, детворы, её авторитет был непререкаем. Со своими родителями мы могли покапризничать, но, если сказала тетя Аня,  - всё!  Любовь и такое же послушание мы проявляли в отношениях с нашей бабушкой, Анной Петровной.

Наш дядя Артамон Николаевич, названный в честь прадеда, в те годы еще не был женат и был старше нас  всего на десять-двенадцать лет, поэтому в расчет как взрослый нами не принимался. На свою беду он был заикой. Логопедов в Лагодехи тогда не знали. Из-за своего недостатка дядя Артамон образование получил только начальное и всю жизнь проработал молотобойцем в кузнице.

Дядя Леопольд, потомок польских первопоселенцев Лагодехи Калишуков,  Леопольдом значился только в паспорте. В жизни его звали Лёвой. Дядюшка наш  относился к числу тех людей, о которых принято говорить «мастер на все руки». Работая главным механиком районной машинно-тракторной станции (МТС) и будучи отменным музыкантом, он всё свободное время отдавал музыке. Сколотил  духовой оркестр,  руководил им и дирижировал, доставал где-то ноты, разучивал новые вещи. Играл на флейте, кларнете и трубе, так что музыку мы слушали у нас  в доме, в сольном исполнении, и в городе – в скверике со статуей  Сталина, в ДК,  где «Дядь Лёвин оркестр» довольно часто выступал. Спокойный,  уравновешенный, немногословный, работящий, дядя Лёва  держал в полном порядке технику в МТС.   Не случайно в войну ему безоговорочно дали бронь, хотя он и не просил об этом.  Он был как аварийная служба для всего посёлка.

Дядя Лёва (Леопольд Калишук) за рулём отремонтированного им трофейного мотоцикла. За его спиной- Константин Чикваидзе

Если случались какие-либо аварии, барахлила техника  на «Герань заводе» или  в «Табаксырье» (Лагодехский эфирномасличный и табачно-ферментационный заводы - П. З.), на  других предприятиях,  непременно вызывали дядю Лёву. 

Леопольд Калишук с женой Анной Михайловой (справа) и Евгенией Михайловой (слева), матерью Константина Чикваидзе

Помню,  как во время войны он взял меня с собой на пуск небольшой сельской гидроэлектростанции  в селе Кабали,  строительство которой осуществлялось при его самом активном участии.

Каждое раннее утро, когда мы все еще спали, он садился на свой старенький велосипед и отправлялся на работу в МТС,  за десять километров  от Лагодехи, туда и обратно в любое время года и в любую погоду.

После войны дядя своими руками отремонтировал трофейный мотоцикл с коляской и разъезжал на нем, вызывая зависть лагодехских пацанов.

Перед войной дядя Лева загорелся идеей построить действующую модель железной дороги, со всеми её атрибутами: паровозом, вагонами, рельсами и станциями… Был намечен круговой маршрут по двору и саду старого дома, и мы долгое время обсуждали разные детали этой небывалой игрушки.  Дядя Лева уже начал вечерами вытачивать  у себя в МТС  детали,  но не успел - помешала война. Смастерил один лишь  паровоз, который много лет покоился на чердаке  нового дома Михайловых. С годами  паровоз безвозвратно пропал. А жаль… Модель была превосходной: длиной около пятидесяти сантиметров,  с тендером. Могла служить доброй памятью золотым рукам дяди Левы и его любви к детям.

Мать дяди Лёвы, Паулина Эдуардовна, жила в верхней части 2-ой Слободской улицы  (ул. им. 26 комиссаров, сейчас – ул. Важа Пшавела),  через дом от Млокосевичей,  и  поэтому именовалась нами  «верхней бабушкой».  К ней мы частенько заглядывали, отправляясь в заповедник. Но ещё чаще, как в травмопункт.  Бабушка в свое время получила среднее медицинское образование  и была известным на нашей улице костоправом и лекарем.  Пол Лагодеха у неё поперебывало, это точно.  Нас врачевала от бесконечных ушибов, царапин, вывихов и прочих неизбежностей детской жизни.

К Паулине Эдуардовне  каждое лето приезжали  из Тбилиси её внуки Нина и Валерий Хржановские.  Они были года на два-три старше  Вовы Калишука.  Нина, насколько я помню, стала химиком, защитила кандидатскую и работала в каком-то НИИ, а  Валерий Хржановский окончил

Валерий и Нина Хржановские

Владимир Калишук и Константин Чикваидзе (справа)

Тбилисский Университет, получил, кроме того,  музыкальное образование и одно время, уже после войны, несколько лет работал директором Лагодехской русской школы.

После войны выяснилось, что  Паулина Эдуардовна – прямой  потомок венгерского революционера Кошута, которого очень почитали в Союзе.  В СССР приезжали венгры, об этом писали в прессе, и мы, конечно, гордились своим родством с нашей вдруг ставшей знаменитой бабушкой.

Частенько нас навещали две наши тетушки из Калиновки, двоюродные сестры наших мам: тётя Маня и тётя Катя.  Вторую тетю, Катю, взрослые называли «Катыш», звучало это и ласково, и смешно одновременно.

Ну и конечно был еще дядя Ясон, который вместе с дядей Левой, как могли, старались заменить мне отца. Дядя Ясон тоже незаурядная личность, и о нем я напишу в «тбилисских» воспоминаниях.

Вот, пожалуй, и весь «состав» тех, кто больше всего повлиял на  наше – моё, двоюродных  моих сестрёнок и брата воспитание.  Были еще, разумеется,  соседи, друзья, школа, но степень их влияния на нас не была такой уж существенной.

В 1940 году бабушкин дом пришлось продать. Дом стал ветшать, а в это самое время пустовал второй Михайловский дом, на углу Слободской и Рабочей – в нем в одиночестве проживала баба Настя, Наталья Михайловна Климович. Муж её,   Александр Артамонович,  родной брат моего дедушки Николая, построивший дом,  умер, сын, старый холостяк  Владимир,  жил в Сухуми,  а у бабы Насти, как у единственной жилицы,  могли отобрать половину земельного участка. Тогда Наталья Михайловна, недолго раздумывая,  уступила нашей бабушке Ане  две трети своего дома и половину земельного участка. Бабушка Аня старый, наш самый первый Михайловский дом, и переехала со всем семейством к бабе Насте. Тем более, что с восточной стороны к участку бабы Насти примыкал надел наших родственников,  потомков Федора Артамоновича Михайлова.

                                                                                                                  СОСЕДИ

Лагодехи разрастался. Постоянно урезали земельные наделы, пока к концу 30-х они не приняли  окончательный вид.  Наш дом, который когда-то был первым от Закатальского шоссе, в результате  стал  третьим  или четвертым.

Нашими соседями были Тандиловы  и Гаспаровы.

Хорошо помню первый дом Тандиловых,  на углу нашей улицы и Закатальского шоссе,  и дом Гаспаровых,  рядом с нами. Где-то рядом жила  семья Яловых, но их дома я не помню, скорее всего, они  арендовали жильё у Тандиловых.

Соседка Михайловых  Мери Тандилова ( в верхнем ряду)

В первом доме жила подруга нашей тети Ани, Мери Тандилова, запомнилось, что у неё была мать, которую потом парализовало.  Детей у одинокой тети Мери не было, и нерастраченные материнские чувства доставались нам. Она любила с нами возиться, любила баловать. А баловать было чем. Тётя Мери  работала кассиром и контролером в кинотеатре, и бесплатный проход на все дневные сеансы нам был обеспечен.  Разумеется, только в первом ряду и с условием, что шума и возни не будет.

В цокольном этаже дома Тандиловых  располагался магазинчик по продаже вина в разлив, что выделяло дом, делало похожим на городской. Позже у него появилась еще одна достопримечательность: огромная магнолия, которая во время цветения красотой и ароматом цветов притягивала к себе внимание всякого прохожего.

У Гаспаровых было двое  детей. Старший,  Володя, наш сверстник,  носил кличку Туз и  органично вписался в нашу команду, мы дружили с ним на протяжении многих лет. С соседями в те довоенные, и особенно военные времена, жили дружно. Так, похоже, повелось со времен первопоселенцев. Будучи бывшими сослуживцами, они вместе прошли через трудности прошедшей войны, а трудности, как известно, сближают. А ещё, наверное, успели оценить мудрость кавказского закона, гласящего: «Люби соседа - близкий сосед лучше дальней родни». Так или иначе, но я не помню ни одного скандала с соседями.  Добрососедству способствовали обязательные лавочки около каждого дома, на которых летними вечерами сиживали многочисленные соседи и вели неторопливые беседы, наслаждаясь прохладой с гор. Машины  тогда были редкостью, об асфальте даже не помышляли, что он когда-то будет… Стояла какая-то первозданнаяа, нарушаемая только цикадами тишина, поэтому переговариваться с соседями, не повышая голоса, можно было даже через улицу. Но даже в этом не было нужды, так как наши соседи любили сидеть на нашей стороне.  Возле нашего дома росла огромная липа, спасавшая от жары, и день и ночь беспрестанно журчал  ручей.

Вот одно из воспоминаний, связанных с соседями.

Из дома напротив слышны громкие крики и хныканье. Это тетя Ашхен проверяет как ее сын, наш сверстник Ваня,  выучил уроки: «Баран! Баран! Пчила женски род! Пчила женски род!» - многократно повторяет тетя Ашхен,стуча кулаком по столу при каждом слове.

Эта тирада стала нарицательной в нашем доме.

Или вот еще. Проходя мимо домов, в которых проживали соседки, любительницы  лото, тетя Аня, изображая из себя ведущую в лото, начинала громко выкрикивать  произвольные цифры. В ответ из-за забора слышалось: «Ура! Аня-джан*, я выиграла!» А другая, по- грузински: «Гаватаве, кало! Рас квирихар? («Кончила я, женщина! Что кричишь?»).  Все, конечно, заливались смехом.

                                                                                                                ПЛАЦ

" С западной стороны нашей улицы, напротив наших домов, располагался "наш плац"..." Так выглядел плац, о котором пишет Константин Чикваидзе, летом  2011 года. Фото: Пётр Згонников

С западной стороны нашей улицы, напротив наших домой, располагался  «наш плац» (название «плац» вошло в язык русских лагодехцев из военного прошлого урочища – П.З.).  Всего два-три десятилетия назад на плацу маршировали солдаты и проводились учебные занятия. После революции плац превратился в большой, запущенный  пустырь. В его дальней стороне находился склад военной части, а вся остальная территория фактически принадлежала нам, детворе из близлежащих домов. Здесь мы гоняли мяч, играли в «жмурки», «ловитки», «казаков-разбойников», «лахти»…. Западнее «нашего» плаца был еще один плац, на котором в здании бывшей православной церкви ( нынеший Собор Казанской Божьей матери – П.З.) устроили  кинотеатр.  Тот самый, в который нас без билетов пускала Тандилова тётя Мери.

Братья  Яловые,  Евгений и Юра,  также постоянно ошивалась с нами на плацу. Подобного рода ребячьих группировок в слободском районе Лагодехи насчитывалось несколько, притягательность нашей состояла  в наличии у нас достаточного места для игр – плаца. Мы владели этим плацем, поэтому к нам постоянно кто-то прибивался. 

Из Калиновки приходили Миша и Володя Жакобовы, Сапожниковы, Рая Квок. Детская дружба иногда, по взрослении, перерастала в любовь и завершалась браком. Так произошло с Раей Квок, которая на плацу в лице казака–разбойника Юрки Ялового нашла себе мужа. Моя двоюродная сестренка Нелли и Леня Копик тоже нашли своё семейное счастье благодаря нашему плацу.

В последующие годы  к компании присоединились Нина Погосова, Боря Иноземцев и Альберт Асриян. Состав компании со временем менялся, но михайловское ядро, в центре которого стоял наш Вова Калищук, оставалось неизменным.

В сороковом году  «наш» плац  нарезали на участки, застроили новыми домами  и засадили огородами.  Пришлось отступать. Центр  ребячьей колготни  переместился на второй, дальний плац, возле  кинотеатра.

Всё, казалось, наладилось в нашей лагодехской жизни. Все Михайловы обзавелись крышей над головами, жили ровной жизнью: дружили с соседями, работали, веселились на праздники… И мы, дети, чувствовали себя счастливыми. У нас были свои радости  и  свои богатства:   наша речка, наша гора, наш лес, наш плац… И завтра обещало быть таким же безоблачным и беззаботным.

Но завтра была война.

Фото: из семейного архива Константина Чикваидзе

Просмотров: 4821

Комментарии к статье:

Добавить Ваш комментарий: