Старый Лагодехи. Наша улица (Из воспоминаний Константина Чикваидзе)
Автор: Константин Чикваидзе |
Добавлено: 15.01.2012 |
|
Рассказ Константина Чикваидзе "Наша улица" состоит из трёх глав: "Наш дом" (о большой семье Михайловых-Калишуков), "Соседи" ( о соседях семьи Михайловых) и "Плац" ( о месте довоенных игр детворы той "нашей улицы", к которой принадлежал автор воспоминаний).
НАШ ДОМ
|
Лагодехи. 2-ой дом Михайловых, на углу улиц Рабочей и 26 комиссаров. Фото: Пётр Згонников, 2011 год |
До конца тридцатых годов в нашем родовом доме проживала бабушка Аня с сыном Артамоном. С ними жила тётя Аня со своей семьёй – с мужем Леопольдом Иосифовичем Калишуком и сыном Вовой. Когда она вышла замуж, Калишуки жили стесненно, и бабушка, видя такое положение, пригласила молодых в свой дом. Там, в старом михайловском доме, и родился у них сын, мой двоюродный брат Вова.
Летом, как я уже упоминал, вся наша тбилисская компания - моя тетушка Елизавета Николаевна с дочерьми Нелей и Ритой, и мы, моя мама Евгения Николаевна и я - приезжали в бабушкин дом, и тогда он превращался в шумный и веселый цыганский табор.
Участок был небольшой, что-то около десяти-двенадцати соток. Вдоль балкона дома размещалась обвитая виноградом пергола. Но такого мудреного слова в то время мы не знали и предпочитали ему более простое и понятное - беседка.
Без виноградной беседки не обходился ни один русский двор. Была она сплошь увита излюбленным среди лагодехцев сортом винограда «Изабелла» (большинство лагодехцев предпочитают название «Одесса» - П.З.) и служила в летнее время столовой. Под ней стоял длинный стол, за которым размещалось всё наше многочисленное семейство, хватало места и гостям. За столом завтракали, обедали и ужинали, взрослые вечерами играли в лото или резались в карты, а мы в это время перемещались на скамейку за калиткой и играли в свои игры: «кольцо с места», «фанты» и другие.
|
"Вдоль балкона размещалась обвитая виноградом пергола..."Семья Михайловых на фоне перголы. Константин Чикваидзе - второй справа |
Сразу за домом шли огород и пасека, дальше - сад. На пасеке стояло около десятка ульев,
|
Изабелла - излюбленный в русской среде Лагодехи виноград. Фото: Пётр Згонников |
пчёлы требовали заботы и внимания, занимался ими в основном дядя Леопольд. Глядя на то, сколько времени у него занимали эти кусачие создания, я всё не могу понять, как мой прадед,
у которого по рассказам бабушки, было триста ульев, давал им лад.
Тетя Аня, насколько помню, работала в Лагодехском райисполкоме. На разных должностях. В войну - в отделе социального обеспечения населения, выдавала людям хлебные карточки, отчего была всем известна. Добрая, веселая, заводная, а, главное, справедливая, за что и была любимицей всего нашего семейства. У нас, детворы, её авторитет был непререкаем. Со своими родителями мы могли покапризничать, но, если сказала тетя Аня, - всё! Любовь и такое же послушание мы проявляли в отношениях с нашей бабушкой, Анной Петровной.
Наш дядя Артамон Николаевич, названный в честь прадеда, в те годы еще не был женат и был старше нас всего на десять-двенадцать лет, поэтому в расчет как взрослый нами не принимался. На свою беду он был заикой. Логопедов в Лагодехи тогда не знали. Из-за своего недостатка дядя Артамон образование получил только начальное и всю жизнь проработал молотобойцем в кузнице.
Дядя Леопольд, потомок польских первопоселенцев Лагодехи Калишуков, Леопольдом значился только в паспорте. В жизни его звали Лёвой. Дядюшка наш относился к числу тех людей, о которых принято говорить «мастер на все руки». Работая главным механиком районной машинно-тракторной станции (МТС) и будучи отменным музыкантом, он всё свободное время отдавал музыке. Сколотил духовой оркестр, руководил им и дирижировал, доставал где-то ноты, разучивал новые вещи. Играл на флейте, кларнете и трубе, так что музыку мы слушали у нас в доме, в сольном исполнении, и в городе – в скверике со статуей Сталина, в ДК, где «Дядь Лёвин оркестр» довольно часто выступал. Спокойный, уравновешенный, немногословный, работящий, дядя Лёва держал в полном порядке технику в МТС. Не случайно в войну ему безоговорочно дали бронь, хотя он и не просил об этом. Он был как аварийная служба для всего посёлка.
|
Дядя Лёва (Леопольд Калишук) за рулём отремонтированного им трофейного мотоцикла. За его спиной- Константин Чикваидзе |
Если случались какие-либо аварии, барахлила техника на «Герань заводе» или в «Табаксырье» (Лагодехский эфирномасличный и табачно-ферментационный заводы - П. З.), на других предприятиях, непременно вызывали дядю Лёву.
|
Леопольд Калишук с женой Анной Михайловой (справа) и Евгенией Михайловой (слева), матерью Константина Чикваидзе |
Помню, как во время войны он взял меня с собой на пуск небольшой сельской гидроэлектростанции в селе Кабали, строительство которой осуществлялось при его самом активном участии.
Каждое раннее утро, когда мы все еще спали, он садился на свой старенький велосипед и отправлялся на работу в МТС, за десять километров от Лагодехи, туда и обратно в любое время года и в любую погоду.
После войны дядя своими руками отремонтировал трофейный мотоцикл с коляской и разъезжал на нем, вызывая зависть лагодехских пацанов.
Перед войной дядя Лева загорелся идеей построить действующую модель железной дороги, со всеми её атрибутами: паровозом, вагонами, рельсами и станциями… Был намечен круговой маршрут по двору и саду старого дома, и мы долгое время обсуждали разные детали этой небывалой игрушки. Дядя Лева уже начал вечерами вытачивать у себя в МТС детали, но не успел - помешала война. Смастерил один лишь паровоз, который много лет покоился на чердаке нового дома Михайловых. С годами паровоз безвозвратно пропал. А жаль… Модель была превосходной: длиной около пятидесяти сантиметров, с тендером. Могла служить доброй памятью золотым рукам дяди Левы и его любви к детям.
Мать дяди Лёвы, Паулина Эдуардовна, жила в верхней части 2-ой Слободской улицы (ул. им. 26 комиссаров, сейчас – ул. Важа Пшавела), через дом от Млокосевичей, и поэтому именовалась нами «верхней бабушкой». К ней мы частенько заглядывали, отправляясь в заповедник. Но ещё чаще, как в травмопункт. Бабушка в свое время получила среднее медицинское образование и была известным на нашей улице костоправом и лекарем. Пол Лагодеха у неё поперебывало, это точно. Нас врачевала от бесконечных ушибов, царапин, вывихов и прочих неизбежностей детской жизни.
К Паулине Эдуардовне каждое лето приезжали из Тбилиси её внуки Нина и Валерий Хржановские. Они были года на два-три старше Вовы Калишука. Нина, насколько я помню, стала химиком, защитила кандидатскую и работала в каком-то НИИ, а Валерий Хржановский окончил
|
Валерий и Нина Хржановские |
|
Владимир Калишук и Константин Чикваидзе (справа) |
Тбилисский Университет, получил, кроме того, музыкальное образование и одно время, уже после войны, несколько лет работал директором Лагодехской русской школы.
После войны выяснилось, что Паулина Эдуардовна – прямой потомок венгерского революционера Кошута, которого очень почитали в Союзе. В СССР приезжали венгры, об этом писали в прессе, и мы, конечно, гордились своим родством с нашей вдруг ставшей знаменитой бабушкой.
Частенько нас навещали две наши тетушки из Калиновки, двоюродные сестры наших мам: тётя Маня и тётя Катя. Вторую тетю, Катю, взрослые называли «Катыш», звучало это и ласково, и смешно одновременно.
Ну и конечно был еще дядя Ясон, который вместе с дядей Левой, как могли, старались заменить мне отца. Дядя Ясон тоже незаурядная личность, и о нем я напишу в «тбилисских» воспоминаниях.
Вот, пожалуй, и весь «состав» тех, кто больше всего повлиял на наше – моё, двоюродных моих сестрёнок и брата воспитание. Были еще, разумеется, соседи, друзья, школа, но степень их влияния на нас не была такой уж существенной.
В 1940 году бабушкин дом пришлось продать. Дом стал ветшать, а в это самое время пустовал второй Михайловский дом, на углу Слободской и Рабочей – в нем в одиночестве проживала баба Настя, Наталья Михайловна Климович. Муж её, Александр Артамонович, родной брат моего дедушки Николая, построивший дом, умер, сын, старый холостяк Владимир, жил в Сухуми, а у бабы Насти, как у единственной жилицы, могли отобрать половину земельного участка. Тогда Наталья Михайловна, недолго раздумывая, уступила нашей бабушке Ане две трети своего дома и половину земельного участка. Бабушка Аня старый, наш самый первый Михайловский дом, и переехала со всем семейством к бабе Насте. Тем более, что с восточной стороны к участку бабы Насти примыкал надел наших родственников, потомков Федора Артамоновича Михайлова.
СОСЕДИ
Лагодехи разрастался. Постоянно урезали земельные наделы, пока к концу 30-х они не приняли окончательный вид. Наш дом, который когда-то был первым от Закатальского шоссе, в результате стал третьим или четвертым.
Нашими соседями были Тандиловы и Гаспаровы.
Хорошо помню первый дом Тандиловых, на углу нашей улицы и Закатальского шоссе, и дом Гаспаровых, рядом с нами. Где-то рядом жила семья Яловых, но их дома я не помню, скорее всего, они арендовали жильё у Тандиловых.
|
Соседка Михайловых Мери Тандилова ( в верхнем ряду) |
В первом доме жила подруга нашей тети Ани, Мери Тандилова, запомнилось, что у неё была мать, которую потом парализовало. Детей у одинокой тети Мери не было, и нерастраченные материнские чувства доставались нам. Она любила с нами возиться, любила баловать. А баловать было чем. Тётя Мери работала кассиром и контролером в кинотеатре, и бесплатный проход на все дневные сеансы нам был обеспечен. Разумеется, только в первом ряду и с условием, что шума и возни не будет.
В цокольном этаже дома Тандиловых располагался магазинчик по продаже вина в разлив, что выделяло дом, делало похожим на городской. Позже у него появилась еще одна достопримечательность: огромная магнолия, которая во время цветения красотой и ароматом цветов притягивала к себе внимание всякого прохожего.
У Гаспаровых было двое детей. Старший, Володя, наш сверстник, носил кличку Туз и органично вписался в нашу команду, мы дружили с ним на протяжении многих лет. С соседями в те довоенные, и особенно военные времена, жили дружно. Так, похоже, повелось со времен первопоселенцев. Будучи бывшими сослуживцами, они вместе прошли через трудности прошедшей войны, а трудности, как известно, сближают. А ещё, наверное, успели оценить мудрость кавказского закона, гласящего: «Люби соседа - близкий сосед лучше дальней родни». Так или иначе, но я не помню ни одного скандала с соседями. Добрососедству способствовали обязательные лавочки около каждого дома, на которых летними вечерами сиживали многочисленные соседи и вели неторопливые беседы, наслаждаясь прохладой с гор. Машины тогда были редкостью, об асфальте даже не помышляли, что он когда-то будет… Стояла какая-то первозданнаяа, нарушаемая только цикадами тишина, поэтому переговариваться с соседями, не повышая голоса, можно было даже через улицу. Но даже в этом не было нужды, так как наши соседи любили сидеть на нашей стороне. Возле нашего дома росла огромная липа, спасавшая от жары, и день и ночь беспрестанно журчал ручей.
Вот одно из воспоминаний, связанных с соседями.
Из дома напротив слышны громкие крики и хныканье. Это тетя Ашхен проверяет как ее сын, наш сверстник Ваня, выучил уроки: «Баран! Баран! Пчила женски род! Пчила женски род!» - многократно повторяет тетя Ашхен,стуча кулаком по столу при каждом слове.
Эта тирада стала нарицательной в нашем доме.
Или вот еще. Проходя мимо домов, в которых проживали соседки, любительницы лото, тетя Аня, изображая из себя ведущую в лото, начинала громко выкрикивать произвольные цифры. В ответ из-за забора слышалось: «Ура! Аня-джан*, я выиграла!» А другая, по- грузински: «Гаватаве, кало! Рас квирихар? («Кончила я, женщина! Что кричишь?»). Все, конечно, заливались смехом.
ПЛАЦ
|
" С западной стороны нашей улицы, напротив наших домов, располагался "наш плац"..." Так выглядел плац, о котором пишет Константин Чикваидзе, летом 2011 года. Фото: Пётр Згонников |
С западной стороны нашей улицы, напротив наших домой, располагался «наш плац» (название «плац» вошло в язык русских лагодехцев из военного прошлого урочища – П.З.). Всего два-три десятилетия назад на плацу маршировали солдаты и проводились учебные занятия. После революции плац превратился в большой, запущенный пустырь. В его дальней стороне находился склад военной части, а вся остальная территория фактически принадлежала нам, детворе из близлежащих домов. Здесь мы гоняли мяч, играли в «жмурки», «ловитки», «казаков-разбойников», «лахти»…. Западнее «нашего» плаца был еще один плац, на котором в здании бывшей православной церкви ( нынеший Собор Казанской Божьей матери – П.З.) устроили кинотеатр. Тот самый, в который нас без билетов пускала Тандилова тётя Мери.
Братья Яловые, Евгений и Юра, также постоянно ошивалась с нами на плацу. Подобного рода ребячьих группировок в слободском районе Лагодехи насчитывалось несколько, притягательность нашей состояла в наличии у нас достаточного места для игр – плаца. Мы владели этим плацем, поэтому к нам постоянно кто-то прибивался.
Из Калиновки приходили Миша и Володя Жакобовы, Сапожниковы, Рая Квок. Детская дружба иногда, по взрослении, перерастала в любовь и завершалась браком. Так произошло с Раей Квок, которая на плацу в лице казака–разбойника Юрки Ялового нашла себе мужа. Моя двоюродная сестренка Нелли и Леня Копик тоже нашли своё семейное счастье благодаря нашему плацу.
В последующие годы к компании присоединились Нина Погосова, Боря Иноземцев и Альберт Асриян. Состав компании со временем менялся, но михайловское ядро, в центре которого стоял наш Вова Калищук, оставалось неизменным.
В сороковом году «наш» плац нарезали на участки, застроили новыми домами и засадили огородами. Пришлось отступать. Центр ребячьей колготни переместился на второй, дальний плац, возле кинотеатра.
Всё, казалось, наладилось в нашей лагодехской жизни. Все Михайловы обзавелись крышей над головами, жили ровной жизнью: дружили с соседями, работали, веселились на праздники… И мы, дети, чувствовали себя счастливыми. У нас были свои радости и свои богатства: наша речка, наша гора, наш лес, наш плац… И завтра обещало быть таким же безоблачным и беззаботным.
Но завтра была война.
Фото: из семейного архива Константина Чикваидзе Просмотров: 4808
|