Первоклассник Петя Згонников, 1957 год. Фото: Николай Добронецкий

У каждого из нас в душе есть сакральные обители, в которых мы держим, прикрывая от злого глаза и глумления, наши иконы.  Чистые, выписанные негасимой любовью образы - родителей, родины, родного языка, первой  любви… Одним из таких священных образов для меня является школа.  Лагодехская русская средняя школа имени Калинина …

Более полувека прошло, а я  помню,   как нас,  мальчиков и девочек из русской слободки Лагодехи,  привели  туда папы и мамы  - малышей с горящими  глазами и с букетами  осенних цветов. Торжественная линейка, радостные лица, много людей, речь директора, первый звонок и мы,

1957 год. 1 "В" класс Лагодехской русской средней школы. В центре - Любовь Петровна Козлова; в первом нижнем ряду справа- автор статьи, Пётр Згонников

первоклашки, на руках  десятиклассников – торжественным маршем по школьному двору.

Потом нас развели по классам. И начался первый урок. Я отсидел минут двадцать и, подумав, что  уже знаю о школе всё, собрал портфель и  пошёл к двери.  «Куда ты? – изумилась Любовь Петровна. - «Домой!»

Любовь Петровна Козлова, моя первая  учительница.

Моя навечная, моя дорогая учительница.

Был урок домашнего труда. Нас учили шить. Иголка выскользнула из неумелой руки и    куда-то закатилась. Горько мне. Весь класс дружно что-то шьёт, а я, один, оказался не у дел. Любовь Петровна подошла, достала из кармана платья  коробочку, из неё  иголку и сказала, - как мама, добро и мягко:  «Ну, что ты? Не расстраивайся!..»

Конечно же, они наши мамы - наши первые учительницы.  Не все, наверное. Только те, от кого исходит божественный свет.  От Любови  Петровны свет исходил, и она для меня, как  мать, как отец, – свята.

Это она  внесла ясность в моё   сознание, рассказав, что родин у меня две – Грузия, в которой я родился, и Россия, родина  моих родителей, дедов и прадедов. И она же рассказала, что родину нужно любить как мать – плоха она или хороша, бедна или богата.   Сказанное запало в сердце и живёт там незыблемым, не подвергаясь соблазнам и козням новейших искусителей.

Главный корпус Лагодехской русской средней школы. Фото 1953 года. Из альбома Бориса Надирашвили

Любовь Петровна, как волшебница, отворила мне дверь в царство родного языка. «Мама Милу мыла мылом» - значилось на входе. А выхода – нет.  Более полувека я брожу по переулкам и улочкам родной речи, встречая каждый день новых для себя  обитателей этой бесконечной страны. И не перестаю удивляться   красоте,  богатству и точности неожиданных встреч.

Много  раз в жизни я примерял на себя одежды эмигранта и каждый раз – умирал. В убеждённости, что душа моя усохнет, скукожится  без звуков самой прекрасной музыки – музыки родной речи. Они такие красивые – эти звуки. Они кружат в воздухе, переливаются, блестят и светятся. Как разноцветные бабочки в предзакатной тишине теплого лагодехского вечера, как светлячки лагодехских улиц  тёмной июньской ночью.

Любовь Петровна привязала меня невидимой, но крепкой нитью.  К языку,  к родине.  И дальние края, где хорошо, где, меня ждали, может,  златые горы и кисельные берега, сказались бессильными перед магией моей дорогой учительницы.

Любовь Петровна жила трудной жизнью. Чуть  больше десяти лет, как закончилась великая и страшная война…  Страна - поднималась, люди – выживали.  Как простая крестьянка  возилась Любовь Петровна на своём огороде,  держала кур, свиней и коз, варила компоты и закрывала банки с помидорами. Зарплата её не кормила, как не кормила и других учителей,  - не давала умереть голодной смертью. Любовь Петровна, человек из плоти, крова и костей,  хотела, как и все, жить хорошо и богато. Но никогда в этом естественном стремлении она не переступала  планки,  за которой  ради сытного куска нужно идти на компромиссы с совестью.

В кухонном переднике,  с половой тряпкой, за прополкой картошки -   она неизменно была над бытом, выше бренных забот и материальных выгод. Тот редкий  вытравленный большевиками тип  интеллигента, каким славилось русское учительство в 19 веке. Знающего, понимающего, не судящего, сострадающего  и прощающего …  У Любови Петровны, помню, всегда  улыбались глаза, и из  них, казалось мне,

Второй корпус Лагодехской русской средней школы. Всего из трёх (или двух) классных комнат. Фото 1953 года. Из альбома Бориса Надирашвили

исходят  лучи любви и добра.

Потом пошли старшие классы. Серьёзные  предметы, отчуждённые  учителя.  Мы взрослели, двигались вперёд,  а Любовь   Петровна так и оставалась  учителем  начальных классов.  У неё были новые первоклашки, и уже  не мы, – они, счастливые, -   влюблённо смотрели на свою первую учительницу.  Нас больше ничто не связывало с Любовью Петровной, кроме памяти, а её – ничто не обязывало. А она всё никак не могла расстаться с нами, и до самого последнего звонка мы оставались  её учениками.

Она интересовалась нашими школьными успехами, переживала наши детские горести, приходила на помощь.   Мои родители, простые,  необразованные, от сохи, как говорится,  люди,  души не чаяли в Любови Петровне. Лишённая высокомерия, грамотная, образованная, она никогда не чуралась общения с людьми,  которые едва могли держать в руках авторучку. При каждом  удобном случае – проходя ли мимо нашего дома, при случайной встрече  в городе – она останавливалась с моей матерью, с отцом,  расспрашивала обо мне, давала им советы.

Когда я, безнадежный  в своём  идеализме юноша, надумал поступать в Москву «на дипломата» или неизвестно куда «на священника», она мягко  отсоветовала. Чем уберегла меня от неизбежного неверия в себя  – ни  в  институт международных отношений, ни в семинарию мальчиков, чьи  папы плотники, а мамы  крестьянки, тогда не брали (как, впрочем, и сейчас). Не говоря уже о том, что мальчики эти не знали  английского языка и в руках не держали Библию.

Я не видел Любови Петровны более тридцати лет. Она давно не живёт в Лагодехи. Я даже не знаю, где она. И жива ли она? А дом её в Лагодехи стоит, до сих пор.  На чётной стороне улицы 26 комиссаров (ныне – Важа Пшавела),  чуть выше  Закатальского шоссе. В нём Любовь Петровна жила со своим мужем, учителем физики нашей школы Коркишко Иваном Семёновичем.

Обычный русский дом. Подсиненные синькой белые стены,  шиферная  крыша,  голубые рамы окон, глядящая на юг веранда.   Каждый раз, когда я прохожу мимо дома моей первой учительницы и смотрю на него,  меня преследует одна и та же картина.  Открывается балконная дверь, на лестницу выходит Любовь Петровна, видит меня  и говорит: « Петя? Заходи! Как жизнь, как дела?».

P.S. ЕСЛИ КТО-ТО ЗНАЕТ ЧТО-ТО О ЛЮБОВИ ПЕТРОВНЕ - СООБЩИТЕ.  ПРИМУ С БЛАГОДАРНОСТЬЮ ЛЮБУЮ ИНФОРМАЦИЮ. ПЁТР ЗГОННИКОВ

Просмотров: 4019

Комментарии к статье:

Добавить Ваш комментарий: