Владислав Георгиевич Карганов

Представляю человека, который  расскажет историю своего рода, начиная с конца 18 века, когда его прапрапрадед  Овсеп (Осип, Иосип, Иосиф) Корганашвили служил влиятельным чиновником при дворе грузинского царя Ираклия Второго. Будет в рассказах и Лагодехи, как же без него...

"Дед Лужанский", он же "Полковник", как его прозвали местные, по документам -  Владислав Георгиевич Карганов, вышедший в отставку в год развала СССР армейский инженер-полковник.

В свои  семьдесят пять   Дед Лужанский  разъезжает на 24-летней лошади Елочке по давно не паханым, заросшим чернолесьем пожням Глубоковской волости Псковщины, на границе которой и притаились  Лужи. Некогда многолюдная деревня, нынче же не село, а сельцо скорее, если и вовсе не хуторок. 

Дел у Деда - по горло. Одна корова Дунечка чего стоит:  тут и выпас, и пойлом покормить, и сена накосить, и коровник очистить, и молока надоить, и сыр-творог-сметану сделать. И всякое другое  - дров

Дом Коргановых в  Лужах

в лесу заготовить, с огородом управиться, крышу подлатать, снег расчистить да печку истопить.  Домик Дедов похож на избушку. И  Дед Лужанский - сказочный какой-то,  прямо как   домовой.

Не мне одному таким он привиделся. Как я фотографию Лужей в "Зиме планеты нашей" разместил, тут же стихом чье-то сердце откликнулось:   

     Разузорены морозом/ Белые оконца,/ Я, бедовая, встаю/

     До восхода солнца,/ И на лыжах по ЛужАм/ Смелая, поеду,

     Ржаным хлебом угощу/Лужанского Деда.** 

Минута свободная у Деда редко выпадает, но как случается такое благоволение, бежит он к окошку в большой мир – к своему старому, потрескивающему платами и битами компьютеру. Путешествует, оседлав его, по планете, отдавая предпочтение  из всех мест Кавказу.  

То в Тифлис его занесет,  в приемную к грозному и скорому на решения Ермолову, то в Закаталы, к благородным и воинственным джаро-белоканцам, то в чудесный Лагодехъ, в  Лорийский полк к деду Виктору,  командиру роты.  Наслушавшись его рассказов, бежит  к  Аркадию Корганову, полковому адъютанту в Лагодехах, своему двоюродному деду.

По хозяйству

«Увидел на Вашем сайте фотографию генеральского дома  и сразу представил, как на ступеньках лестницы звенели шпоры сапог  деда Аркадия».

С этого письма, собственно, и началось наше знакомство, вспыхнул и горит  уже более года мой интерес к осевшему  в   задумчивых лесах Псковщины человеку.

На Кавказе у Деда Лужанского  корни, отсюда пошел дворянский род Коргановых. Родословная будто в перекличке с Вечной Книгой: Сулхан родил Баадура, Баадур родил Парсадана, Парсадан родил Зураба, Зураб родил Овсепа, Овсеп родил Ивана…

С Ивана Осиповича все мужчины в роду Коргановых военные, все офицеры и все верно, не продаваясь и не предавая, служили одному Отечеству. Прародителем коргановского воинства в пяти поколениях был вполне гражданский дворянин Овсепа, большой человек при дворе грузинского царя Ираклия Второго - милахвар, почетная и важная фигура в управлении  финансами царства.  

Сведений о предках Владислава Георгиевича в истории накопилось  немало, да попробуй доберись до них: распылены по  книгам, архивам, письмам,  военным приказам,  реляциям и рапортам.

Интернет помогает, хотя  к тому времени, как этот всезнающий гость  добрался до  каргановской избушки, нужда в нем осталась больше по части коммуникативной. После пятидесяти лет жизни, что наш Полковник отдал фамильным изысканиям, мировая сеть мало чего добавила к собранным им материалам. Если, правда, не считать найденного в ней покаянного письма  Ивана Осиповича, того Корганова,  что имел честь общения с Алексеем Ермоловым, Иваном Паскевичем, грузинским царевичем Александром, с персидским принцем Аббасом Мирзой и  Александром Грибоедовым.                        

Дед Лужанский большой оригинал. Напоминает мне Млокосевича. Носит длинную, как носил и тот, развевающуюся на ветру бороду, не слазит с лошади. Такой же беглец от большого мира, отшельник. Заслужил  к выходу на пенсию жилье в Санкт-Петербурге, мог бы гулять себе по Невскому с законной дворянской тросточкой, ан нет.  23 года назад  бросает город  и поселяется у черта на куличках, в этих самых Лужах.   И мотивы одни с Млокосевичем: близость  к природе, труд на земле и прокорм с нее же.

Вернее, попытка.

«На земле нынче одним своим трудом в одиночку не прокормишься, - пишет Дед Лужанский, - полностью исчезла вековая культура крестьянства, без моей полковничьей пенсии мы бы с женой Светой не продержались».

Лошадь Ёлочка

Роднит  «Чудака Лагодехского» и «Деда Лужанского» несоответствие их облика и образа жизни духовному содержанию: внешне - обыденность и простота, внутри - мир беспокойной исследовательской мысли.   

По виду Дед Лужанский обычный сельский мужик. С сохой, серпом и вилами. Картошку сажает, курочек кормит, двор метет. Только это - руки и ноги, это - тело и его телесная жизнь. Оторванная от головы. Пока тело выглаживает челку Елочки, голова изучает сколки информации, раскладывает их по полочкам, нанизывает на нити догадок, и, увидев наконец скрытые прежде связи, выстраивает из прежнего бесформенного вороха стройную, на первый взгляд, концепцию. Но тут выискивается какая-нибудь старая, рассыпающаяся бумажка, в ней  инициалы - другие, даты - не те, и натужно выстроенная конструкция рассыпается в пыль.

Как-то он  выкупил в одном архиве Послужной список Корганова. Дотошно изучив, понял,  что тот Корганов, которого он много лет считал своим дедом, на самом деле был Коргановым, но не Иваном. Хорошо хоть родственник, и тоже - дед, правда, из боковой ветви, - двоюродный дед  Василий. Его портрет еще известный живописец-певец Кавказа Григорий Гагарин написал (разузнал и это!), и одно время, пока Дед Лужанский,  тогда совсем молодой неофит в истории, этого не знал, он показывал этот портрет своим детям, говоря, что на нем - их  предок Иван.   

Общее  между  Людвигом Млокосевичем и Владиславом Коргановым и то, что каждый из них  без остатка отдал себя своему призванию: первый изучению природы, второй  - фамильной истории. Не ради денег и не из-за них - так увидели они свое место на земле, свою сверху определенную миссию.

Акты Кавказской Археографической Комиссии, том 3

В 25 лет Владислав Георгиевич впервые попал в Тбилиси, побродил по старинным улочкам, встретился со своей грузинско-армянской родней  и понял, что непременно должен узнать, кем были его предки.

Кто такие  Коргановы? И почему один из них, отважный офицер Иван Осипович, чьи подвиги удостоверены подписью Императора, вдруг остался в истории как  Ванька  Каин, соглядатай, подлец и казнокрад? Почувствовал острую в этом нужду и ринулся  в прошлое,  вынырнуть из которого, скажу по

Рабочий кабинет В. Г. Карганова в Лужах

себе, невозможно.

Сразу взял за правило: все должно быть по-честному. Ни грана выдумки, ни  малейшей неправды.  Выводы должны иметь документальное подтверждение.  Тогда молодой офицер, без опыта научной работы и еще не автор 11 изобретений,  Владислав следовал принципу: любая сомнительная информация должна быть проверена как минимум по трем источникам.

Он до сих пор не понимает, зачем Это ему нужно.  Убежден, что нужно, и - точка.

В испытаниях разных военных штучек с коллегами из Украины запомнил  «прытыск выбуховой хвыли» (давление взрывной волны- автор). Когда на службе прытыски и хвыли брали тайм-аут, он  начинал копать. Копал и копал, приводя своими трудоспособностью и упорством в изумление девочек-библиотекарей и тетушек -архивариусов.

По службе продвинулся до замначальника Полигона, что открыло ему доступ к Генеральному Каталогу

Формулярный список одного из предков Коргановых. 1834 год

Ленинградской Публичной библиотеки, закрытого для простых смертных. Удивительным было то, что в должности зама его утвердили легко,   хотя во всех анкетах честно  писал, что отец его, Георгий Викторович, происходит из дворян Тифлисско-Имеретинской губернии.

Работать "над прошлым" он мог в единственный выходной, и много лет регулярно ездил рейсовым автобусом почти за сто километров в Ленинград, в библиотеки и архивы.   

С переездом в Лужи устоявшийся порядок пришлось ломать – от  Лужей до города 400 километров. Он нашел выход:  подгонял дела в "поместье"   и, наказав жене в случае чего звонить, уезжал на  10-15 дней.

Работал в  Центральном Музее Военно-Морского Флота, в Российском Центральном Военно-Морском Архиве (РЦВМА), в Ленинградской публичной библиотеке, в Российском Государственном Военно-Историческом Архиве. Изучил содержимое  исторических и литературных фондов,  фондов старой российской книги и старой периодической литературы.

Объем ежедневного заказа  ограничивался двадцатью наименованиями в основном зале. Чтобы «делать» ежедневную норму, он обучился скорочтению. Просмотрев очередную двадцатку и сделав  заказ на следующий день, отправлялся в « старую периодику»  и сидел там до закрытия. Изучил таких известных историографов Кавказской войны как Потто, Дубровин,

Райцентр Беринговский

Зиссерман, Фадеев, Белявский, пролистал все тринадцать книг 12-томных Актов Кавказской Археографической Комиссии. А в каждой книге, кто не знает, больше тысячи страниц, форматом в нормальную ТВ-панель и весом в расчете на иванов поддубных.

Ему пришлось пересмотреть 18 фондов РЦВМА, пока в девятнадцатом  не нашел   сведений  о  прадеде Михаиле Ивановиче.

Пролистал  за несколько десятилетий подшивки журналов «Военный Сборник», «Русский Архив», «Военный Журнал» и «Русский инвалид».

Разыскал переписку Льва Толстого с семейством Коргановых.

Пятитомник Василия Потто «Кавказская война» в 1994 году был доступен в виде микрофильмов, и он просмотрел все тома  на   диапроекторе, переписывая от руки нужные фрагменты текста.

Больше всего мешало работе небрежение имперской бюрократии к персонификации.  Пишут «армянин» или  «дворянин»  такой-то – без имени, без отчества.  И как понять кто из Коргановых  тебе родня, если в одном только «Списке генералам, штаб и обер-офицерам всей Российской Армии…на 1828 год» Коргановых числится семеро. Нужный же тебе в этом списке Корганов

Владислав Карганов в юности

вообще отсутствует: он, выясняется, был ошибочно записан КАргановым и приписан переводчиком с турецкого к штабу Кавказского Наместника  Паскевича. 

Дед Лужанский не знает серединок, энергия в нем бурлит, сил  нерастраченная масса,  ум пытливый, характер упрямый.

Светлана работала учителем физкультуры в поселке Алькатваам, в 7 километрах от места службы Владислава

В  одиннадцать лет помчался поступать  в Нахимовское, чтобы после него сразу, без экзаменов, - в инженерно-техническое училище. Не взяли. Из-за прикуса.  "Не нахимовский он у тебя"- сказал на медкомиссии стоматолог.

Добрый человек подсказал, что он может поступить в желанный вуз без проблем, если закончит школу с золотой медалью. Что ребенок-подросток Владик и сделал - вычеркнул из детской жизни шалости и развлечения, сел за учебник,  протер штаны за письменным столом и медаль - заработал. В инженерно-техническом, куда медалиста зачислили без раздумий, ходил среди лучших. Между делом увлекся спортом и дорос до перворазрядника по гребле и парусу, крепким был, сильным. 

Не стань спортсменом, может, и не нашел бы свою Свету. Случилось это на Севере, где проходил  преддипломную практику на флоте и

 Где белые зори таят озаренье снегов,

 Где веками безмолвно пространство,

 Где высокие звёзды над оползнем синих громад неизменно горят, 

 Словно    наших сердец постоянство***                                                                                                       

Влюбился, в общем, молодой офицерик из Питера в Север и... в Свету-северянку. " И вот живём мы с ней сорок семь счастливых лет..."

Шел к ней по тундре, пробиваясь сквозь снежную бурю. 

«Стоял декабрь, мела пурга, ветер сбивал с ног. Я пошел с Беринга в Алькатваам в клуб, на танцы. Там меня обещали познакомить с одной девушкой. Идти надо было бы по дороге, это 14 километров, и я

Светлана на свадебном "Мерседесе"

пошел напрямик, через тундру, так  в два раза ближе. Вхожу и вижу Свету. Тут же и забыл, что пришел знакомиться с другой. А она, сама спортсменка, как узнала, что я через тундру   шел, так и влюбилась...».

Брак состоялся через два месяца.   

«Регистрацию назначили на 4 марта в райцентре Беринговском. В полдень 3 марта разыгралась пурга,  и мне пришлось идти  в Алькатваам за Светой и свидетельницей. Вернулись мы глубокой ночью, утром  видим, что пурга усилилась, и без техники не доберешься.

Тогда мой свидетель, начальник Беринговского аэродрома  Виктор Васильевич Худына, садится в бульдозер, усаживает в кабину обеих дам, одетых   в полушубки  и ватные  штаны,  и мы едем в загс. Виктор Васильевич  запускает меня разведывать дорогу, и я иду впереди бульдозера, показываю ему направление. Потому,  как если Вы не знаете, в пургу ни через какое стекло дорогу не возьмёшь, - только нижним чутьём!

Добрались, ставим в загсе подписи, марш Мендельсона, смотрим в окно  – страшная метель, ветер, снег. Через десять минут  выходим на улицу, а там - тишь! Небо чистое-пречистое, - ни облачка! - и по горизонту медленно-медленно  катится огромное киноварное  солнце. Такого солнца мы со Светой больше никогда не видели…»

У него все масштабно. В юности захотел найти дом прадеда Михаила Ивановича. Взял отпуск, поехал в Тбилиси - и нашел. Возле Мухранского моста. А в  доме – тетю Нину, племянницу деда Виктора Михаловича и внучку прадеда Михаила Ивановича. Дом позже снесли, тетю Нину переселили на окраину, там она и умерла.

«Что за название такое, - спрашиваю, - Лужи?». -  «Места  у нас заболоченные, одни «мочила», так и

На крыше здания Беринговского ЗАГСа, заметенного снегом

назвали».

Сруб посреди большого красивого луга.  Как в «Зеркале» Тарковского. Отопление печное, дом невелик, «избушка», по определению Деда. Шестнадцатиметровые сени разделили на две комнаты, одна - кабинет Владислава Георгиевича, вторая - кухня со столовой. Есть еще  одна комната,  жилая.

Стены избушки за  четверть века, что в них  живут Каргановы,  много чего повидали.  

Дед Лужанский  принимал в них роды у дочери Анны. Через два месяца его акушерские навыки были востребованы коровкой Фросей. Он помог, она  лизнула его в знак благодарности и разрешилась телочкой Ромашкой. У

Супруги Каргановы

Анны сын, Данила, первый внук Владислава Георгиевича.

В  доме несколько лет жила теща, Федосья Ивановна Давыдова, отмучилась в 82 года.   Одно время жила дочь  Анна с мужем, потом уехали в Беларусь.

Два года назад от ураганной онкологии умерла в Санкт-Петербурге дочь Ольга.  Ей Владислав Георгиевич посвящает свои заметки по истории рода Коргановых.

Особой трагичностью отмечен 1978 год. Тогда Владислав Георгиевич перенес шесть родственных смертей подряд, и занятый скорбными делами в России,  не смог поехать на похороны тети Нины в Тбилиси. Грузинские родственники не поняли  и обиделись.

С дома прадеда Михаила возле Мухранского моста берет начало его страсть к фамильной истории.

Лужи летом

Наваждение и смысл его жизни, idée fixe, груз которой сколь утомителен, столь и сладок. 

Мне стоило определенного труда уговорить полковника в отставке Карганова представить  накопленные им  сокровища родовой истории на публичное обозрение. Несколько раз слышал «нет», к счастью,  не жесткое. Он сомневался, а я понимал, что  если не буду настаивать, то сведения, с таким трудом извлеченные им,  перекочевав  из неволи архивов в заточение письменных ящиков, могут быть утрачены навсегда.

Продолжал убеждать.

И Дед Лужанский, он же Полковник, он же Владислав Георгиевич Карганов  согласился.  

АНОНС К ФЕВРАЛЬСКОЙ ПУБЛИКАЦИИ:

"Дворянин в Красной Армии" Георгий Карганов с сыном Владиславом, будущим "Дедом Лужанским"

«Лагодехи,  как  поселение в несколько сотен человек, просто-напросто не имел  «женского доктора»,  и дедушка, возможно, решил отправить жену в Тифлис, где такие врачи были».

Это  из статьи «Дворянин в Красной Армии»,  в которой  Дед Лужанский пишет о  своем отце, Георгии Викторовиче, четвертом в двухсотлетней династии  Коргановых-офицеров.

Так и будем двигаться  с нашим автором, Владиславом Георгиевичем: в глубь веков – от  него, пятого  в родовой цепочке,   до  первого -   Ивана Осиповича.

В середине проекта читатель познакомится  Виктором Михайловичем Коргановым, представителем третьего поколения, дедом автора, - служившем в течение почти 20 лет  в Лагодехах  офицером Лорийского полка («Офицер из Лагодех»).

После Корганова-лагодехца читателю предстоит знакомство с  Михаилом Ивановичем Коргановым ( № 2 в династии), морским офицером и героем Севастопольской битвы.

Наградой  за терпение послужат встречи  с  прародителем коргановского офицерства   Иваном Коргановым, поверхностно, как мне показалось, "припечатанного" современниками "Ванькой Каином" и не увидевшими, что отрицательный образ его может быть всего лишь фасадом, намеренно скрывающим настоящее лицо – лицо умного, надежного и талантливого  исполнителя ответственных  поручений высшего руководства России и Кавказской администрации в сложных, а порой и в секретных,  вопросах политической жизни Кавказа 19 века. 

  * - Как "КОргановы" стали "КАргановыми" - в следующей публикации.

**  Автор- Eлена K. ( см.  комментарии  к "Зима планеты нашей"). 

***  Автор - Константин Симонов.

Фото: из семейного архива Владислава Карганова 

Просмотров: 5629

Комментарии к статье:

Добавить Ваш комментарий: